РЕЧЕВАЯ СВОБОДА КАК ОСНОВА КОНСТРУИРОВАНИЯ Я-ОБРАЗА В ЛИЧНОМ ДНЕВНИКЕ

Калинина Екатерина Игоревна

аспирант КузГПА, г. Новокузнецк

E-mail: 

Дневник как речевой жанр представляет собой уникальный лингвокультурный и социокоммуникативный феномен. Его уникальность заключается, прежде всего, в разнородности текстов, считающихся дневниковыми, что позволяет исследователям усматривать элементы ведения дневников во многих сферах человеческой жизни. К.С. Пигров, исследующий феномен личного дневника с философских позиций, отмечает, что «в некотором роде все формы человеческой активности — это дневник в широком смысле слова» [2, c. 65]. Лексема diaryпрочно вошла в язык и употребляется для наименования различных коммуникативных явлений: это и колонка в периодическом издании, и ежедневник, и книга регистрации посетителей отеля, и собственно, личный дневник. Такое разнообразие значительно осложняет задачу типологии дневниковых текстов, делая поиск универсального основания классификации проблемным. Однако следует признать, что не все жанровые разновидности дневникового дискурса занимают одинаковое место в культуре и коммуникации, многие из форм являются деривативными и, как следствие, периферийными.

Главной чертой (она же — жанровая доминанта), объединяющей разные типы дневников, является центрирование информации вокруг субъекта — автора дневника, что приводит к конструированию
Я-образа, которое неизбежно происходит в дневнике как эго-тексте: тексте о себе и для себя. Однако стратегии построения Я-образа в дневниках разного типа значительно разнятся в зависимости от характера взаимодействия автора с адресатом, что, в свою очередь, влияет на противопоставление жанров друг другу по признакам «фатика — информатика», «публичность — интимность», «риторичность — нериторичность». В данной статье мы остановимся на рассмотрении особенностей конструирования Я-образа в личном (интимном) дневнике, то есть адресатом в котором является сам автор. Настоящее исследование проводится на материале личного дневника Рейфа Нёвилля, юного офисного клерка, проживавшего в Англии в XIX веке.

Личный (интимный) дневник как объект исследования находится в сфере интереса многих гуманитарных наук: источниковедения, психологии, лингвистики, культурологии, литературоведения, философии. Столь пристальное внимание к данному жанру свидетельствует о его значимости в культуре, что, например, отражено в определении дневника как культурной практики [5]. А. Понсонби связывает появление личных дневников с эволюцией в психологии и с интеллектуальным развитием общества [6, c. 4]. Отношение же к личному дневнику остаётся амбивалентным. С одной стороны, психологи и философы, изучающие дневники, сходятся во мнении о полезности ведения дневников, признавая эту технику важным условием развитого самосознания, которое в свою очередь, является неотъемлемой частью личности. «Здесь случается самосознание», — пишет К.С. Пигров о пространстве дневникового текста [2, c. 69]. Самосознание (под которым понимается совокупность представлений о себе, включающая их оценку) словно навязывается автору дневника, оно как вид психической деятельности (не всегда осознаваемой авторами) имеет место в любом дневнике и, вероятно, является тем самым мотивом, которой побуждает человека приниматься за его ведение. С другой стороны, некоторые лингвисты говорят о пренебрежительном отношении к дневникам со стороны самих авторов. Р. Барт упоминает о неразрешимом сомнении в ценности того, что пишется в дневнике, которое мешало ему самому начать вести дневник [1, c. 249]. Пренебрежительное отношение к дневниковым текстам («чтобы потом прочитать и посмеяться над собой») подтверждает тезис о непонимании авторами роли своих текстов в личностном становлении, которое и определяется развитостью самосознания (ценность содержательного наполнения, о которой говорит Р. Барт, всё же остаётся весьма спорной).

Самосознание, с которым ассоциируют ведение дневника, становится возможным благодаря процессам рефлексии. Рефлексию можно рассматривать как жанровую доминанту в плане содержания личного дневника. В той или иной степени все дневниковые записи рефлективны, поскольку представляют собой субъективный взгляд на мир и на себя. Сам факт упоминания того или иного события в дневнике уже является своего рода рефлексией. Результатом рефлективной деятельности является Я-образ, конструируемый автором на страницах своего дневника. Дневник как способ фиксации своего Я рассматривает, к примеру, голландская исследовательница Х. ван Дейк [5]. Я-образ, создаваемый в дневнике, не всегда всецело находится во власти автора. В этом отношении особый интерес представляют личные дневники «простых людей», не профессиональных писателей, умело владеющих техникой вербализации мыслей, и не политиков, пытающихся произвести впечатление на аудиторию, именно в интимном дневнике простого человека лучше всего прослеживается связь языка и сознания, функционирование живого языка. Не имея интенции управлять впечатлением о себе, авторы личных дневников не ограничены в свободе самовыражения.

Автор рассматриваемого в данной статье дневника — Рейф Нёвилль — приступает к его ведению в возрасте 15 лет, в возрасте, когда вопросы самоопределения встают наиболее остро. Имеющийся в нашем распоряжении материал охватывает временной промежуток с 1859 года по 1865 (15-летний подросток за это время успел превратиться во взрослого 22-летнего юношу), а значит, анализ записей дневника может помочь увидеть, как проходил процесс личностного становления Рейфа, что сказалось и на характере записей. Если записи первых лет выглядят довольно примитивными (был там-то, ходил туда-то, видел то-то), то записи 1865 года являются более объёмными и содержат размышления и анализ событий и фактов из жизни автора.

Поскольку степень стереотипности текста в речевом жанре личного дневника довольно низкая, речевые особенности того или иного дневника во многом детерминируются личностью автора, что, в свою очередь, обязывает исследователя обращать внимание на субъективные признаки продуцента текста, влияющие на его речевое поведение. Выбор принципов построения записей, их содержания, а также языковых средств всецело зависит от продуцента текста. Абсурдным было бы предположить, что авторы ориентированы на текст-образец, скорее, они продуцируют свой текст, опираясь лишь на свои интуитивные представления о личных дневниках.

Проявления коммуникативной жанровой свободы при этом могут быть довольно разнообразны. Первый свободный выбор, осуществляемый автором, — это само решение начать вести дневник, которое является добровольным и не навязанным извне. Принявшись за дневниковую деятельность, автор сталкивается с необходимостью принять несколько важных в отношении речевого жанра решений: как писать, о чём писать, как это оформлять.

Например, принято считать, что записи в дневнике должны быть датированы, однако, формат записи дат (наблюдаются и случаи их полного отсутствия) может значительно варьироваться. Рейф Нёвилль не демонстрирует определённости в решении этого вопроса: в его дневнике мы встречаем как полные записи дат (Saturday Jany 1st., Mar. 25. Monday afternoon.),так и редуцированные до наименования дня недели (Tuesday.). Особо следует отметить записи, содержащие оценку прошедшего дня (Good Friday), когда уже по формату записи даты можно сделать вывод об эмоциональном состоянии пишущего.

V. Evansи M. Greenотмечают, что отбираемые нами языковые единицы содержат информацию как о нашем отношении к другим людям и ситуации, в которой мы находимся, так и к самим себе [4, c. 11]. Таким образом, для читателя (когда в его роли не выступает сам автор) дневник являет собой код, который нужно разгадывать, чтобы реконструировать Я-образ автора и его индивидуальную картину окружающего мира, соответственно, чтение дневника требует от читателя наличия определённых умений.

В качестве признаков, определяющих речевое поведение автора, могут выступать его возраст, гендер и социально-территориальная принадлежность. Вышеперечисленные признаки, прежде всего, оказывают влияние на содержательное наполнение дневника. Так, Рейф Нёвилль на одной из первых страниц своего дневника отмечает:

I fired a gun for the first time in my life altho’ I am nearly16.

Я стрелял впервые в жизни, хотя мне почти 16.

Огнестрельное оружие как тема для обсуждения характерна для представителей мужского пола, поэтому подобная запись в дневнике не кажется особенной, тогда как схожая запись в женском дневнике воспринималась бы совершенно иначе.

Людям свойственно ассоциировать себя с определёнными социальными ролями, восприятие себя вне социума невозможно, именно статусно-ролевая идентификация является доминирующей составляющей Я-образа человека. На первый план выступают роли, занимаемые человеком в иерархии семейных взаимоотношений, поэтому не представляет трудности реконструировать семейную ситуацию Рейфа Нёвилля: отец (46 упоминаний в дневниковых записях), мать (25), сестра Изабель (26).

Основные темы записей в дневнике Рейфа — девушки и развлечения, реже встречаются рассказы о семейных делах и проблемах со здоровьем (как своих, так и своих родственников и знакомых), эти темы служат основой для восприятия себя и своей роли в социально-коммуникативном пространстве, окружающем автора. Обладая свободой в отборе фиксируемой в дневнике информации, автор отдаёт предпочтение приятным для себя темам. Рейф видит себя, прежде всего, как молодого человека, находящегося в поиске спутницы жизни, на страницах его дневника упоминаются имена различных девушек, по поводу каждой из которых он высказывает своё мнение, которое чаще всего сводится к оценке внешних данных.

Present was a very scrumptious sort of girl called AmyAbotson, about 5.11 high, very well made and pretty, also.

Присутствовала и великолепная девушка по имени Эмми Эботсон, около 5.11 ростом, с хорошей фигурой, симпатичная, к тому же весёлая.

Предложение, в котором рассказывается о девушке по имени Эмми, содержит четыре оценочных аттрибутива (scrumptious,well-made, pretty,larky). Из пяти характеристик, описывающих девушку (к выше обозначенным добавляется ещё и информация о её росте), три относятся к её внешности, что свидетельствует о значимости данного параметра для автора. Лексические единицы scrumptious,larkyстилистически маркированы и относятся к разговорному стилю речи. Вообще, несмотря на письменный характер дневниковой коммуникации, её стиль тяготеет к разговорному, характерному для частно-бытового дискурса.

Восприятие себя также включает принятие своей внешности. Рейф имеет проблемы со здоровьем (а именно — хромота), которые оказывают значительное влияние на характер его взаимодействия с окружающими, по крайней мере, именно в хромоте Рейф видит основную причину своих социально-коммуникативных неудач:

Who would look upon a wretch with alame leg, when they might get plenty of others with good ones.

Кто посмотрит на хромого неудачника, когда есть возможность заполучить многих других без подобных проблем.

Основное времяпрепровождение Рейфа — участие в различных светских обедах и балах, где умение танцевать является ключевой составляющей успешности. В силу своего физического недостатка Рейф лишён возможности пригласить на танец понравившуюся ему девушку, поэтому многие танцевальные вечера для него превращаются в испытание. На страницах своего дневника он задаётся вопросом — «Who would look upon a wretch with alame leg», ответ для него очевиден, отсюда и отсутствие вопросительного знака, маркирующего вопросительное предложение. При этом Рейф называет себя неудачником, несчастным человеком (a wretch), противопоставляя себя большинству других молодых людей(plenty of others).

Результатом сравнения может стать не только противопоставление себя другим. Так обладание схожими качествами (особенно наличие общих проблем) позволяет посмотреть на окружающих под другим углом: увидеть в них близких себе людей. Так, хромота других людей, способна вызвать у Рейфа симпатию к ним:

 She sings ina most charming manner and is very lame. Her voice, especially in the high shakesresembles that of a bird.

Она совершенно очаровательно поёт и очень хромая. Её голос, особенно на высоких тонах, напоминает голос птицы.

Нехарактерные для дневника Рейфа лексические единицы с явной положительной коннотацией (a most charming manner, resembles that of a bird) отличают эту запись от многих других, где автор даёт оценку артистам. Сочетание двух никак не связанных между собой качеств певицы — хорошего голоса и хромоты — в одном предложении свидетельствует о важности второго признака для Рейфа при восприятии окружающих. В попытке наиболее ярко выразить свою симпатию автор прибегает к использованию образно-выразительных средств — сравнение(resembles that of a bird). Сочувствие, которое вызывает хромота певицы, выливается в восхищение её вокальными данными.

Примечательно, что лексема lameвстречается в тексте дневниковых записей всего дважды (в примере — когда автор называет себя хромым неудачником в порыве отчаяния, и в примере — когда он описывает певицу), хотя косвенные упоминания физического недостатка встречаются неоднократно.

It was blowing very hard while I was there & nearly blew me off my legsespecially as I am not very firm upon them.

Пока я был там, дул сильный ветер и почти снёс меня с ног, а я и так не особо твёрдо на них стою.

Возможно, для автора слишком болезненным является вопрос собственной хромоты, поэтому он намеренно избегает использования лексемы lame, заменяя её другими, щадящими его психику лексическими единицами, как в приведённом примере (I am not very firm upon them).

Речевая свобода проявляется не только на уровне содержания и лексики, но и на уровне синтаксиса. Главным субъектом записей личного дневника является сам автор, отсюда и следующая синтаксическая особенность построения предложений — редукция подлежащего:

Went this evening to Cremorne gardens, not a bad place for fun,but expensive. Plenty of women, and bad drink.

Ходил этим вечером в сады Креморн, неплохое место для развлечения, но дорогое. Много женщин и плохих напитков.

Подобная синтаксическая конструкция является типичной для дневника Навилля — третья часть всех записей (32,6% — 43 записи) начинается с подобных предложений. Автор дневника не ощущает необходимости придерживаться принятых в языке норм построения предложений, поскольку ему не надо делать свою речь понятной для других, а сам он всегда знает, о чём пишет, какой субъект, объект или действие находится на месте редуцированного члена предложения. Отсутствие подлежащего в дневниковых записях маркирует действия, совершаемые самим автором.

Речевое поведение — единственный инструмент существования личности в дневнике. Автор, лишённый возможности выражения эмоций неязыковыми средствами, должен искать наиболее эффективный способ их передачи. В дневнике Рейфа встречаются эмфатические конструкции, выделение главной информации в которых происходит за счёт стилистической инверсии.

Mr J is a healthy active old gentn. of about 80, thoughnot looking more than 65. We had lunch, & a very nice one it was.

Мистер Jздоровый и активный старый джентельмен около 80 лет, выглядящий не старше 65. Мы пообедали и очень славный обед это был.

Так, обед, о котором говорится в приведённом примере, отличается для Рейфа от других и подчеркнуть это позволяет использование инверсии, которое приводит к смещению логического ударения в предложении.

Проведённый анализ дневниковых записей позволяет определить роль речевой свободы в системе признаков личного дневника как речевого жанра. Дневник является отражением внутренней и внешней картин мира своего автора, реконструкция которых представляется возможной за счёт анализа избирательности автора на содержательном, композиционном и собственно языковом уровнях. Статусные, возрастные и гендерные характеристики коммуниканта определяют не только тематическое содержание речи, но и отбор языковых средств, что позволяет автору актуализировать различные свойства своей личности. В парадигме жанрообразующих признаков личного дневника доминирующими являются высокая степень субъективации повествования, сопряжённая с выражением собственных оценок, отсутствие строгих жанровых канонов, следование авторскому идиостилю как основе подачи информации и текстовой организации. Каждое речевое действие, осуществляемое автором, содержательно наполнено и дополняет Я-образ. Речевая и языковая свобода, возникающая вследствие отсутствия чётко сформулированных требований к речежанровому поведению коммуниканта, является тем самым условием, благодаря которому конструирование Я-образа становится доступным любому субъекту, независимо от возраста, пола и социальной принадлежности.

Список литературы:

1. Барт Р. [Дневник] / Р.Барт // Ролан Барт о Ролане Барте. М.; Сталкер, 2002. — С. 246-251.
2. Пигров К.С. Интимный дневник как «простая вещь» // Вестник Самарской Гуманитарной Академии. Серия «Философия. Филология» . — 2008. — № 1. — С. 64-78.
3. Спиркин А.Г. Философия: Учебник. 2-е изд. М.: Гардарики, 2002. — 736 с.
4. Evans V., Green M. Cognitive Linguistics: An introduction. Edinburgh University Press, 2006. — 803 p.
5. Dijck J. Composing the self: of diaries and lifelogs. // Fibreculture [электронный ресурс]. Режим доступа: http://journal.fibreculture.org/issue3/issue3_vandijck.html (дата обращения 13.06.2012 г.)
6. Ponsonby A. English diaries: a review of English diaries from the sixteenth to the twentieth century with an introduction on diary writing. Methuen, 1923. — 447 р.