ЛУНАРНЫЙ КОД В РАССКАЗЕ Б.К. ЗАЙЦЕВА «СПОКОЙСТВИЕ»

Иванова Надежда Анатольевна

аспирант ЧГПУ им. И.Я. Яковлева, г. Чебоксары

Е-mail: 

В художественном наследии Б.К. Зайцева важную роль играет семантика космического кода, составляющая основу мировоззренческих установок писателя и характеризующая сознание эпохи в целом. В конце XIX— начале XX века актуализация вопросов космического бытия обусловливается астрономическими открытиями и развившейся философией русского космизма, которая утверждала идеи возрождения целостного мира, взаимосвязи и единении человека и космоса, идею взаимного полагания рационального и нравственного начала человека, идеал единства человечества как планетарной общности людей. «Космическое» как факт сознания человека является важнейшей характеристикой эпохи рубежа веков. Космическое сознание свойственно миропониманию Зайцева, более того, явилось доминантой его художественного мира. Не случайно современники (З.Н. Гиппиус, К.И. Чуковский, Ф.А. Степун и А.Г. Горнфенльд) называли Зайцева «поэтом космической жизни» [8]. Важной составляющей семантики космического кода Б. Зайцева является лунарный код. Особую рецепцию лунарный код получает в рассказе «Спокойствие» (1909).

Рассказ «Спокойствие» относится к числу лучших произведений ранней прозы Б.К. Зайцева. Е.А. Колтоновская называет рассказ «настоящим шедевром», в котором «импрессионистская техника достигает виртуозности»: «Из капризных зигзагов человеческой психологии в «Спокойствии» постепенно возникает поэма Жизни, полная гармонии и музыки» [11, с. 82]. Современные исследователи, анализируя это произведение, отмечали мотив одиночества, тишины, странничества, предчувствия гибели, тип повествования (рассказ-созерцание), усматривали особую роль рассказа в формировании концепции любви, выделяли организацию художественного пространства [1;4;5;6;10]. Однако несмотря на разностороннюю исследованность рассказ Б. Зайцева «Спокойствие» не являлся объектом изучения с позиции лунарного кода. Под кодом подразумевается «совокупность знаков (символов) и система определенных правил, при помощи которых информация может быть представлена (закодирована) в виде набора из таких символов для передачи, обработки и хранения (запоминания)» [12, с. 423], коды — «ассоциативные поля», «перспектива цитации, мираж, сотканный из структур; <…> осколки чего-то, что уже было читано, видено, совершено, пережито: код и есть след этого уже» [1]. Лунарный код являет собой соединение разнообразных трактовок, связанных с образом луны, возникших в лоне различных концепций, религиозных и мифологических систем, литературных традиций.

Целью данной работы является исследование рассказа Б.К. Зайцева «Спокойствие» сквозь призму лунарного кода.

В рассказе «Спокойствие» создаются различные сюжетные линии (Семенов, Климухин, Федя, Тумановы, Яшин, Марианна Николаевна и др.), но все они возникают на пересечении с линией судьбы главного героя произведения — Константина Андреевича, образ которого наиболее полно раскрывается сквозь призму лунарного кода. Константина Андреевича «покинула и забыла та, кому отдано полжизни», воспоминания о которой нередко возникают при лунном свете (где бы ни находился герой: в России, Италии) [7, c. 118]. Герою предстает видение именно при свете луны: «Чуть взглянула луна, в комнате легли ее светлые ковры; на старых лицах портретов замерцало, бледно зажило. / Странное мление охватило. Луна подымалась, серебряно-дымней делалось в комнате. Он сел. Показалось, что сейчас будет остро-прекрасное, такое, чего никогда он не видел. Он ждал. Прошла минута — вдали ему послышались колокольчики. Ближе, ближе, он ясно знает, что тройка: остановились у крыльца, отворяются двери — он не может подняться. Но и не нужно — как задыхается сердце! Дверь открылась, да, Наташа. Как легка! Такой он не знал ее в самые высокие минуты» [7, c. 123]. Лунный код несет в себе некую семантику таинственности, мистичности. Подобное имеет некую связь с традицией символистов, в особенности К.Бальмонта, где луна выступает символом идеального мира, мира мечты, красоты. Так, в стихотворении «Луна» поэт окутывает образ луны дымкой тайны, воспевает ее печальную красоту («Луна богата силою внушенья, // Вокруг нее всегда витает тайна…»).

Рецепция лунарного кода в рассказе «Спокойствие» осуществляет некий выход из сиюминутного к вечному, формирует «диалог» героя с космосом. С особой силой это наблюдается и в эпизоде встречи Константина Андреевича с беглым осужденным Семеновым («Во второй комнате, освещенной луной, стоял человек, роясь в комоде» [7, c. 128]). Встреча с человеком, свободным от всякого рода социальных связей, чувствующим свою обреченность в этом мире, в рассказе является одним из ключевых эпизодов. После ухода Семенова Константину Андреевичу казалось, что сегодня дан последний напутственный привет родины. Голос этого привета был внятен. Так слышал он его, что клубок подкатывал к горлу, на глаза шла едкая слеза. Упал бы на эту землю мерзлую, дорогую, бедную землю, прижал бы к сердцу… «Мать, - когда раскроется твоя правда?» И только пережив еще одно потрясение — гибель друга — герой даст ответ на свой вопрос. Смерть Феди на дуэли была словно предсказана луной: после назначения дуэли «в воде луна серебрилась; поздняя, бледная, она была омыта слезой» [7, c. 143]. Лунный образ воплощает в себе некое всеобщее знание, выступает предвестником трагического события. Родство луны и смерти имеет литературную традицию, в частности четко обозначено в рассказах А.П. Чехова («Человек в футляре», «Палата № 6», «Ионыч» и др.), которого Б. Зайцев считал своим учителем. Интерпретация луны как символа смерти восходит к мифологическому образу луны Гекаты, демонической богини, а к мифологическому образу греческой богини Селены (римскому — Дианы), которая страдала от неразделенной любви, восходит как символ несчастной любви [9]. Любовь Феди к Тумановой приведет к гибели Феди.

Отправляясь в Венецию, погруженный в воспоминания, Константин Андреевич выглядывает в окно поезда: «Над лугами взошла луна. Пахло сеном, теплом; казалось, въезжаешь в новую и тихую страну. Константин Андреевич отбросил Федю, смерть, тоску — только слушал, вдыхал эту жизнь вокруг — такую благозвучную, цветущую жизнь. Может быть, ничего и нет, — лишь это луговое сено, липы, луна… Может, это самая большая правда» [7, c. 146]. Героя характеризует космическое мироощущение — «более глубокое и широкое мироощущение и сознание», которое «не допускает тех рационалистических иллюзий, для которых будущее мира определяется лишь силами, лежащими на самой поверхности ограниченного куска земли. Действуют силы более глубокие, еще неведомые, приливают энергии из далеких миров. Нужно иметь мужество идти навстречу неведомому дню, идти во тьме к новой заре» [3].

Константин Андреевич размышляет о своем месте в этом мире: «Да, я в чужой, но и в своей стране, — потому что все страны одного хозяина, и везде он является моему сердцу. И здесь я его чувствую», и вечером у моря видит новый месяц: «Надо было зачерпнуть адриатической воды и плеснуть ею к месяцу: в честь любви, друга, погибшего за нее на этих берегах, женщины, ушедшей с ним, в честь иного далекого сердца, иной страны» [7, c. 150]. Образуется некое единение всего — верха и низа, настоящего и прошлого, своего и чужого — единство мира как гармонического целого, формируется убеждение имманентной причастности человеческого существа к космосу, столь характерные для философии русского космизма.

Таким образом, Б. Зайцев в художественной ткани рассказа «Спокойствие» задает перспективу восприятия жизни в контексте литературно-мифологической традиции, воплощенной в лунарном коде. Код луны раскрывает семантику таинственности, мистичности, устремленности к идеалам, семантику вечности (лунный свет выступает как код-напоминание о краткости человеческой жизни и вечности мира), воплощает некое всеобщее знание, предсказание. Лунарный код способствует поэтизации картины мира.

Список литературы:

1. Бабенко Н. П. Духовно-нравственные проблемы творчества Б.К. Зайцева 1900—1920-х годов: дисс… канд. филол. наук — М., 2010.
2. Барт Р. S/Z / Пер. с фр. Г.К. Косикова — М.: Эдиториал УРСС, 2001.—232 с.
3. Бердяев Н.А. Космическое и социологическое мироощущение // Бердяев Н.А. Судьба России: [электронный ресурс] — Режим доступа. — URL: http://krotov.info/library/02_b/berdyaev/1918_15_16.html
4. Денисова Е.А. Типы повествования в рассказах Бориса Зайцева // Русский язык: исторические судьбы и современность: III Международный конгресс исследователей русского языка (20—23 марта 2007 г.) — С. 306—307.
5. Драгунова Ю.А. Б.К. Зайцев: художественный мир — Орел: Издательский Дом «ОРЛИК», 2005. —128 с.
6. Дудина Е.Ф. Творчество Б.К. Зайцева 1901 — 1921 годов: своеобразие художественного метода: дис. … канд. филол. наук. — Орел, 2007.
7. Зайцев Б.К. Собрание сочинений : В 5 т. (т. 6—11 — доп.). Т. 1 — М.: Русская книга, 1999. —608 с.
8. Иезуитова Л.А. В мире Бориса Зайцева // Б.К. Зайцев Земная печаль: Из шести книг — Л.: Лениздат, 1990. —С. 5—16.
9. Из мифологии о луне [электронный ресурс] — Режим доступа. — URL: http://psipower.ru/index/luna_mifologija_principy_luny/0-221
10. Князева О.Г. Религиозно-философские основы художественного творчества Б.К. Зайцева 1910 — 1920-х гг.: дис. … канд. филол. наук — Курск, 2007. — 187 с.
11. Колтоновская Е.А. Поэт для немногих // Колтоновская Е.А. Новая жизнь: Критические статьи. — СПб., 1910.—С. 79—86.
12. Культура и культурология: Словарь / Сост. и ред. А.И. Кравченко. — М.: Академический проект, 2003.—928 с.