ПРЕДПОСЫЛКИ ВОЗНИКНОВЕНИЯ ЭКЗИСТЕНЦИАЛИСТСКОЙ ПРОЗЫ В АНГЛИИ

Малышивская Ирина Васильевна

ассистент кафедры английской филологии Прикарпатского национального университета им. В. Стефаника, г. Ивано-Франковск, Украина

E-mail: iram83@rambler.ru

Английский литературный экзистенциализм как явление, типоло­гически родственен с общеевропейским, в частности французским, заявил о себе в 50-х гг. ХХ в. в творчестве представителей романа «философской тенденции». Развиваясь в поле выдвинутых экзистенциалистских концептов, указанный роман обозначен ярко выраженной национальной традицией сложившейся в конце XIX — начале ХХ века писателями, творивших в духе модернистского искусства. Их мировоззренческо-эстетические новации способство­вали созданию основы для рецепции экзистенциалистской литературы писателями следующего поколения. Предвестником экзистенциализма в Англии считают Дж. Конрада, указывая на такие черты творчества писателя как: отчуждение человека, восприятие мира как абсурдного и непредсказуемого, зависимость от внешних обстоятельств наряду с ответственностью человека перед другими, наличие «пограничных ситуаций» и т. п. Важным в етом направлении исследователи считают роман «Сердце тьмы» (1902) [6], [7]. Однако нельзя не учитывать тот факт, что Дж. Конрад, поляк по национальности, жил в стране, которая не была ему родной. Упомянутые вышемотивы в значительной степени вызваны чувством вины перед родиной. Такое положение особенно сказалось на создании характеров в прозе писателя. Его герои мужественны и сильны физически, но приму­щественно стоят перед нравственным выбором: героическая смерть или негероические жизнь. Выбирая последнее, они обрекают себя на муки, угрызения совести и в конечном итоге — смерть, то есть чувство вины заводит их в тупик. Такая концепция трагического отличается от той, которая прослеживается в дальнейшей английской литературе, где герои не чувствуют себя виноватыми, а чаще подаютсебякакжертвы. Иименно такой вариант экзистен­циализмаощутимый во французской прозе А. Камю, Ж.-П. Сартра.Заслуга Дж. Конрада в том, что он своим творчеством задал умонастроение, подхваченное поколением писателей 20-х гг. Трагическая тональность прозы В. Вульф, Р. Олдингтона, О. Хаксли, Дж. Джойса, Д. Лоуренса дала повод критикам отнести их к эскей­пичнои литературе.

Именно они впервые серьезно заговорили о самодостаточности и универсальности внутреннего бытия человека в различных ракурсах, рассмотрели категории жизни и смерти, свободы выбора, естети­ческого наслаждения и т. п.

Явление эскапизма, которое предусматривало в широком смысле слова бегство от социальных ролей и суеты в мир собственных переживаний и иллюзий, стало органическим порождением тотального уныния и скепсиса, охватившего 20-е годы ХХ века. С одной стороны, оно было реакцией на длительную викторианскую эпоху с ее строгим кодексом морали, с другой — на тогдашние общественно-политические события, в частности I мировую войну и большую депрессию. Новое поколение писателей искало таких форм искусства, которые спасли б человека от кризисного состояния, обеспечили его автономность. В таком духе проходили дискуссии в литературных кругах кружка «Блумсбери», поэтической школы «имажизма», — явлений, которые составляли литературное ядро Англии указаного периода.

Используя достижения Фрейда относительно сознания, Дж. Э. Мура с его интуитивизм и особым вниманием к анализу ощущений, сторонники нетрадиционных художественных форм вышли на совершенно новый уровень толкование действительности, где объективная реальность отходила на задний план, а внутреннее бытие человека занимало ведущее место. Джесс Матс (Jesse Matz), один из современных исследователей литературы Англии, отмечает, что изображаемая правда произведений стала «субъективной», объективность исключалась из увиденного и услышанного, обнажая правду о том, что знание или суждение может быть свободным от предубеждений, мотивов и ошибок [7, c. 219].

Наиболее заметный прорыв происходит на уровне присутст­вующего в произведениях рассказчика: объективный рассказчик представляется современнику слишком авторизованным и все знаю­щим, а потому отдаленным от истины внутренних переживаний, тога как субъективный рассказчик переживает изображаемое на подсознательном уровне, пропуская события через себя, является их непосредственным участником. Общее ощущение потерянности реализуется в создании внутреннего замкнутого интеллектуально-психологического пространства и четко прослеживаются в эволюции мотива смерти, а точнее самоубийства как конечной точки бессмыс­ленного существования. Такая тенденция сближает английских писателей 20-х годов с представителями «потерянного поколения». По мнению В. Ивашовой в Англии «литература «потерянного поколения» приобрела классическую форму» [2, c. 9], поскольку возбудила проблемы не только последствий войны, то есть послевоенного поколения, но и определила его генезис и общую поведенческую парадигму. Выяснение вопроса авторской интерпретации самоубийства в конкретно взятом произве­дении, поможет установить ту грань,которая отделяет литературу «потерянных» от литературы «бытия», представит уровень прибли­женности того или иного писателя к экзистенциализму, то есть антикризисного мировоззрения в рамках которого «самоубийство» расценивается как ложный выбор дороги в никуда.

Русская исследовательница А. Галактионова, анализируя мотив самоубийства в творчестве английских писателей XX века, отмечает, что выбор смерти героями В. Вульф («Миссис Делоуей») и Р. Олдингтона («Смерть героя») — это выбор под давлением внешних обстоятельств, где авторы определенно указывают на виновников таких действий своих героев. В частности, это война, которая покалечила жизни и открыла глаза на дисгармонию между искусственным пафосом английского верхушки и внутренними переживаниями обычных людей. Наряду с осуждением войны, как явления, которое не может быть оправдано ни одной из призрачных целей лучшего будущего, у писателей начала ХХ века ярко прослеживается мотив дискредитации технократического развития общества, которое разрушает естественное в человеке, ограничивает ее и таким образом может привести к самоубийству. Например, в романе О. Хаксли «Прекрасный новый мир» (1932) счеты с жизнью сводит дикарь Джон, который оказался чужим в «цивили­зованном мире», где не было места личностному волеизъявлению. Автор подчеркивает, что несмотря на блага цивилизации, человек имеет право на страдания и на выбор этих страданий, только так он опозицинуеться как «человек», в противном случае превращается в винтик четко слаженного механизма. Внутренняя борьба героя и стремление реализовать свое видение свободы открывает перед Джоном только один путь, который ведет к самоубийству. Вероятность альтернативного выхода исключена характером конфликтной ситуации и динамикой ее развития в конкретно взятом произведении.

Условия, при которых возможен выбор в пользу жизни, целесообразно рассмотреть сквозь призму теории лиминальности, предложенной английским этнографом и социологом В. Тернером. Ученый использует данный термин в плоскости всей жизни человека, называя лиминальными те ситуации, которые провоцируют поиски новых социальных ролей и личностного самоутверждения. Русские философы Б. Лебедев и Г. Сайкина рассматривают это понятие шире, придавая ему универсального содержания, которое является «синони­мичным с представлением о пограничных ситуациях в кризисных периодах как в жизни отдельного человека, так и человечества в целом» [4, с. 195]. Состояние человека, который, пройдя через фазу лиминальности, готов абсорбировать новое и трезво оценивать прошлое, ученые называют «своеобразным перерождением». Порого­вость критических ситуаций позволяет раскрыть в индивидууме скрытое «я» и оставляет один на один с подсознательными страхами и желаниями. Перенос понятия лиминальности в плоскость литера­турных произведений, позволяет проследить процесс достижения героями «Прекрасного нового мира» (Джон), «Миссис Делоуей» (Септимус Смит), «Смерть героя» (Джордж Винтерборн) собственного состояния лиминальности, основными факторами которого были разочарование и отчаяние. Осознавая тщетность человеческой жизни и поиски виновников личностного тотального разочарования, они не смогли подняться выше, переступить это состояние, чтобы жить дальше в новом статусе. Такая модель поведения, обусловленная соответствующими историко-литературными факторами, рано или поздно должна проявить свою ограниченность и исчерпанность, следовательно необходимость создания нового типа героя с врож­денным устойчивым иммунитетом к абсурдной действительности. В отношении к вышеприведеному тезису, новаторской и неорди­нарной возникает концепция характера главной героини в романе В. Вульф «Миссис Делоуей». Миссис Делоуей делает вид, что ее жизнь сложилась лучше, хотя на самом деле все далеко не так. Ей известен страх перед жизнью, ее часто охватывает влечение к смерти и в сознании рождается мысль о самоубийстве. Невидимая сторона личности Клариссы Делоуей воплощенная в образе бывшего военного Септимуса Смита, который не может преодолеть порожденные войной трагические воспоминания, чувствует себя раздавленным, разочарованным и отчаявшимся, наконец сводит счеты с жизнью. По словам автора в Септимусе, «реализуется все то, что Кларисса сдерживает и подавляет в себе» [5, с. 42]. Поступок неизвестного мужчины, являющиеся одновременно ее скрытой сущностью «освобождает от навязчивости желаний, которые ее преследуют, то есть желание смерти» [5, с. 42]. Такая установка героини Вульф, необычная для литературы очерченного периода, несмотря на неординарность ее реализации, включает в себе задатки экзистенциалистского восприятие мира, то есть без украшений и внушений, таким каким он есть.

Еще одним художественным новшеством романа В. Вульф, которое сближает его с экзистенциализмом, является художественная иллюстрация концептов отчужденного существования. По наблюде­ниям Н. Жлуктенко, «автоматизм отчужденного существования лежит в основе жизни Клариссы Дэллоуэй, которая добровольно отказалась от абсолютных реальностей человеческого существования ради социально регламентированной роли» [3, с. 112]. Похожая участь постигла еще одного персонажа романа Питера Уолша, бывшего возлюбленного Клариссы, который, живя обычной, ничем не приме­чательным жизнью, чувствовал, что может обходиться без людей. Художественная реализация категории отчуждения В. Вульф еще далека от той, что присуща героям экзистенциалистского периода, поскольку не провоцирует осознание абсурдности окружающего, но содержит задатки критического восприятия действительности, свидетельствует о зарождении в рамках эскейпичних тенденций иного вектора мировоззренческих поисков.

Таким образом, писатели первой половины ХХ века (В. Вульф, Р. Олдингтон, А. Хаксли) на первый план выносят экзистенциальные проблемы, исследуют внутренний мир человека с его переживаниями, страхами и опасения, прибегают к анализу причин появления таких состояний, но еще не предлагают решения. Герои произведений, лишившись иллюзий, не смогли побороть тотальное разочарование и пройти через состояние лиминальности, влекущее за собой восприятие мира таким, какой он есть. Они не рассматривают абсурдность бытия как его неизменную сущность, а потому не готовы его преодолеть. Мотив самоубийства как один из ключевых в прозе писателей имеет узко направленный характер, поскольку в их понимании — это просто конец, который рассматривается как месть общественным условиям, что его создали.

Список литературы:

1. Галактионова О.В. Самоубийство в англииской литературе ХХ века. автореф. дис. на добытие науч. степени канд. филолог. наук: спец. 10.01.03. «Литература народов стран зарубежья» / О.В. Галактионова. — В. Новгород, 2005. — 16 с.
2. Ивашова В.В. Английская литература 1917—1945 гг. — М.: Просвещение, 1967. — 475 с.
3. Жлуктенко Н.Ю. Английский психологический роман ХХ века. — К.: В. школа. Изд-во при Киев. ун–те, 1988. — 160 с.
4. Лебедев Б.К., Сайкина Г.К. Самоутверждение личности как осущест­вление родовой сущности человека: поиск общей логики // Ученые записки Казанского университета. — 1999. — Т. 137. — С. 194—203.
5. Михальская Н.П. Два романа Вирджинии Вулф // Филологические науки. — 1972. — № 1.
6. Adam Gillon. j25eph Conrad Comparative essays. USA.: Texas. Tech. university press, 1994. — 295 p. p. 295
7. David Bradshaw, Kevin J.H. Dettmar. A companion to modernist literature and culture: Blackwell publishing Ltd. UK, 2006. — 594 p.
8. Otto Bohlmann. Conrad’s existentialism. UK.: Macmillan, 1991. — 234 p.