ВОПРОС  О  ПЕРЕХОДЕ  [Е]>[О]  В  ВОСТОЧНОСЛАВЯНСКИХ  ЯЗЫКАХ

Абдулхакова  Ляйсэн  Равилевна

Д-р  филол.  наук,  доцент  Казанского  (Приволжского)  федерального  университета,  РФ,  г.  Казань

E-mail:  la

Сидорова  Людмила  Сергеевна

студент,  Казанский  (Приволжский)  федеральный  университет,  РФ,  г.  Казань

E-mail: 

THE  ISSUE  ABOUT  TRANSITION  [E]>[O]  IN  THE  EAST  SLAVIC  LANGUAGES

Abdulkhakova  Lyaysen

doctor  of  philological  sciences,associate  professor  of  Kazan  (Volga  region)  Federal  university,  Russia,  Kazan

Liudmila  Sidorova

student,  Kazan  (Volga  region)  Federal  university,  Russia,  Kazan

АННОТАЦИЯ

Данная  статья  посвящена  вопросу  о  переходе  [е]>[о]  в  восточнославянских  языках.  Казанский  лингвист  В.М.  Марков  приводил  свои  аргументы,  которые  ставят  под  сомнения  общепризнанную  точку  зрения.  Таким  образом,  этот  вопрос  актуален  и  по  сей  день.

ABSTRACT

This  article  is  devoted  to  the  issue  of  transition  [e]>[o]  in  the  East  Slavic  languages.  Kazan  linguist  Vitaliy  Markov  offered  his  own  arguments  that  impugns  recognized  point  of  view.  So,  this  question  is  actual  nowadays. 

Ключевые  слова:  переход  [e]>[o];  лабиализация;  отпадение  j;  межслоговая  диссимиляция;  регрессивная  ассимиляция.

Keywords:  transition  [e]>[o];  labialization;  falling  of  j;  syllabic  dissimilation;  regressive  assimilation.

Вопрос  о  начальном  о  в  восточноевропейских  языках  актуален  и  по  сей  день,  т.  к.  нет  единой  точки  зрения  на  то,  был  ли  переход  из  [e]>[o]. 

В  настоящее  время  общепризнанной  гипотезой  является  гипотеза  Ф.Ф.  Фортунатова,  которая  объясняет  изменение  [e]>[o]  (передвижка  гласного  по  ряду  и  его  огубление,  т.  е.  лабиализация)  в  позиции  после  мягкого  согласного  перед  следующим  твёрдым  согласным:

древнерус.  медъ  (е  —  исконный  гласный,  ср.  лит.  medus)→м’ед→[м’от];  древнерус.  пьсъ→п’ес  (е  на  месте  вокализованного  ь,  ср.  пса  )→[п’ос].

Переход  [е]  >  [о]  исследовал  и  И.И.  Срезневский.  По  его  наблюдениям,  «место  е  в  великорусском,  хотя  и  не  во  всех  говорах,  заступает  о  почти  всегда,  когда  на  нем  должно  опираться  ударение  слова»,  в  то  время  как  «в  малорусском  иногда  и  без  этого  условия»  [2,  с.  45—46].  Для  подтверждения  этого  положения  ученый  приводил  такие  примеры,  как  лён,  идёт  («великор.»),  його,  чому  («малор.»)  и  др.

Нужно  отметить,  что  данный  фонетический  процесс  характерен  не  только  для  русского  языка.  Так,  в  польском  языке  есть  переход  гласных  переднего  ряда  'e,  ä  (<ě  )  и  ę  перед  твердыми  преднеязычными  t,  d,  s,  y,  n,  r,  ł  в  гласные  заднего  ряда  и  сохранение  переднего  варианта  в  других  случаях.  Например:  žena  >  польск.  żona,  sestra  >  польск.  siostra,  но  ženiti  >  польск.  żenić;  berą  >  польск.  biorę,  но  bierzesz;  lěto  >  польск.  lato,  но  v  lětě  >  польск.  vъ  leciе,  bělъ  >  польск.  biały,  běliti  >  польск.  bielić.

Появление  таких  восточнославянских  форм,  как  осень,  озеро,  осетр,  олень,  в  этой  теории  объясняется  как  отпадение  j  в  начале  слова  и  последующая  межслоговая  диссимиляция,  переводившая  начальный  гласный  в  непередний  ряд  при  наличии  в  последующем  слоге  гласного  переднего  ряда  -е-  или  -и-  (но  не  -ь-). 

Шахматов  объяснял  переход  [e]  в  [ö]  и  [ь]  в  лабиализованный  [ь]  в  правосточнославянском  языке  взаимодействием  двух  языковых  процессов:  «диссимиляции»  [e]  и  [ь]  с  предшествующими  мягкими  согласными  и  «ассимиляции»  последующим  твердым  (лабиализованным).  Однако  взгляды  Шахматова  на  рассматриваемое  явление  истолковываются  языковедами  односторонне:  Шахматову  приписывается  объяснение  механизма  изменения  [e]  >  [о]  влиянием  последующих  твердых  (лабиализованных)  согласных  [3,  с.  71—72].  Между  тем  Шахматов  считал  переход  [e]  >  [ö]  в  правосточнославянском  языке  раннего  периода  «в  основаниях  своих  процессом  диссимиляционным»,  при  котором  для  лабиализации  [e]  «требовалось  еще  сопутствующее  условие  —  положение  его  перед  лабиализованной  согласной»  [4,  с.  136].

В.М.  Марков  подвергал  эту  гипотезу  сомнениям:  «Во-первых,  межслоговая  диссимиляция  —  сравнительно  редкое  явление;  во-вторых,  отношения  начальных  je-  и  о-  в  одних  и  тех  же  корнях  на  почве  различных  славянских  языков  (в  том  числе  и  русского)  не  вполне  ясны.  Например,  польск.  jezioro  (озеро),  jesień  (осень),  но  ożyna  наряду  с  jeżyna  (ежевика);  орьлъ  (орёл)  содержит  начальное  о  почти  во  всех  языках,  и  лишь  в  нижнелужицком  jerel»  [1,  с.  35].

Прежде  всего  сомнения  касаются  самой  возможности  раннего  отпадения  йота  перед  е-.  Написания  типа  езеро  (без  йотации)  в  русских  копиях  старославянских  оригиналов  могли  быть  особенностью  последних,  тем  более  что  в  тех  же  копиях  могло  постоянно  использоваться,  например,  написание  единь  (с  йотом),  хотя  с  позиции  Ф.Ф.  Фортунатова  соответствующие  русские  образования  объединяет  начальное  о-.

А.И.  Соболевский  полагал,  что  здесь  отразилось  не  фонетическое  изменение,  а  старое  индоевропейское  чередование  корневых  гласных  о/е,  о  чем  свидетельствуют  факты  других  индоевропейских  языков:  ср.  русск.  осень,  готск.  аsans;  русск.  олень,  лит.  élnis,  латыш.  alnis  (германское  и  балтийское  а  соответствуют  славянскому  о).  А.И.  Соболевский  замечал,  что  о  в  таких  словах  не  принадлежит  исключительно  русскому  языку. 

Марков  же,  рассматривая  этимологию  этих  слов,  приходит  к  другому  выводу.  Так,  учитывая  однокорневое  славянское  образование  лань  (из  *olni),  а  также  замечая,  что  в  индоевропейских  языках  слову  «осень»  нет  надежных  сопоставлений,  которые  имели  бы  начальное  е-,  В.М.  Марков  пришёл  к  выводу,  что  в  этих  словах  большая  вероятность  начального  о-.

Для  подтверждения  своей  гипотезы  В.М.  Марков  приводит  следующие  аргументы:

«олень  —  Наличие  балтийских  форм  alnis  и  elnis  позволяет  предполагать  изначальное  чередование  е/о.  Если,  однако,  учитывать  однокоренное  славянское  образование  лань  (из  *olni),  то  придётся  согласиться  с  большей  вероятностью  исходного  о-.

осень  —  в  индоевр.  языках  надёжных  соответствий,  которые  имели  бы  начальное  у-,  не  отмечено.  В  качестве  этимологических  параллелей  указываются,  как  правило,  только  формы,  объясняющие  начальное  о-:  др.-прусск.  assanis,  готск.  asans  и  под.

озеро  —  Наличие  лит.  ažeras  и  ežeras  также  приводит  к  мысли  о  возможности  отражения  дославянского  чередования,  однако  и  в  данном  случае  есть  основание  говорить  о  большей  вероятности  исходного  о-,  поскольку  ее  поддерживают  обычно  приводимые  в  словарях  др.-прусск.  Assaran.

Осетръ  —  приводимая  Фасмером  лит.  форма  аšetras  наиболее  полно  соответствует  славянской  форме  с  начальным  о-.  Связь  с  индоевроп.корнем  *ak  (слав.  остръ  и  др.)  принимается  этимологами  как  наиболее  достоверная»  [1,  с.  36].

Таким  образом,  в  отношении  рассмотренных  слов  есть  возможность  говорить  не  о  переходе  [e]>[o],  а  скорее,  наоборот,  о  вторичности  начального  е-.  Если  же  это  так,  то  «приходится  говорить  не  о  диссимиляции  гласных,  а  об  ассимиляции  с  последующим  закономерным  «нарастанием»  йота»  [1,  с.  36].

Межслоговая  регрессивная  ассимиляция  (в  отличие  от  диссимиляции)  —  явление  достаточно  распространённое  во  все  периоды  истории  славянских  языков.  Есть  много  примеров,  где  проявляется  процесс  межслоговой  ассимиляции,  где  гласный  непереднего  ряда  уподобляется  гласному  -е-,  находящемуся  в  последующем  слоге:  теперь  (из  топерь).  Весьма  показательно  в  этом  отношении  слово  лебедь.  Соответствие  в  виде  лат.  albus  позволяет  говорить  о  закономерном  результате  преобразования  начального  слога  в  виде  la-,  который  отражается  в  сербохорв.  лабуд,  словен.  labód,  чешск.  labut,  польск.  łabędż,  кашуб.  labąndz.  В  тех  же  языках,  где  во  втором  слоге  выступает  гласный  -е-,  -  несомненный  результат  ассимиляции  гласных:  русск.  лебедь,  болг.  лебед,  слов.  Lebéd  [1,  с.  38]. 

Таким  образом,  возможно  и  дальнейшее  изучение  этого  процесса,  поскольку  В.М.  Марков  обоснованно  поставил  под  сомнение  общепринятую  точку  зрения  о  переходе  [e]>[o]  в  восточнославянских  языках.

Список  литературы:

1. Марков  В.М.  Начальные  о  и  е  восточнославянских  языках  //  Записки  КГУ.  Т.  35.  Казань,  1998.  —  С.  34—39.
2. Срезневский  И.И.  Мысли  об  истории  русского  языка.  М.:  Учпедгиз,  1959.  —  С.  16—81.
3. Шахматов  А.А.  Очерк  древнейшего  периода  истории  русского  языка  //  Энциклопедия  слав.  филол.  —  1915.  —  Вып.  11.  —  ХХVIII,  II,  L.  —  369  с. 
4. Шахматов  А.А.  Курс  истории  русского  языка  (читан  в  С.-Петербургском  ун-те  в  1909—10  уч.г.):  Очерк  истории  звуков  русского  языка.  [Литограф.  изд.  СПб.,  1909-10.]  —  Ч.  2.  —  797,  5.  —  13  с.