ОБ ОСОБЕННОСТЯХ ВОЗНИКНОВЕНИЯ ВЕРБАЛЬНЫХ РЕАЛИЗАЦИЙ НОМИНАТЕМ ТИПА «СЛОВОСОЧЕТАНИЕ + ЭЛЛИПТИЧЕСКИЙ УНИВЕРБ»

Дьячок Наталья Васильевна

канд. филол. наук, доцент Горловского института иностранных языков Донбасского государственного педагогического университета, г. Горловка, Украина

E-mail: dyachoknatalya@mail.ru

Целью данной статьи является определение статуса универбов в русском языке, а также описание особенностей их возникновения и функционирования.

В традиционном понимании универбация является проявлением синтетизма в словообразовании, то есть выражением одним словом (простым, производным или сложным) комплекса значений, выражаемых в аналитических конструкциях сочетаниями слов. В русской лингвистической литературе существуют и другие термины-синонимы: включение (Сиротинина, 1974), стяжение или семанти­ческая конденсация (В.Н. Немченко, А.В. Исаченко, 1958; Л А. Капанадзе, 1973), семантическая компрессия (В.В. Лопатин, 1977), универбация (Е.А. Земская, 1968; И.П. Глотова, 1977; Л.И. Осипова, 1994). Однако все ученые согласны с тем, что универбация — явление деривационного характера, хотя тождественность семантики словосочетания и соответствующего ему слова дает нам право предположить, что между словосочетанием и словом реализуются отношения совсем не словообразовательные.

В.И. Теркулов считает, что такие «дериваты» являются на самом деле универбализованным (вербальным)эквивалентом словосоче­тания. То есть универб рассматривается им как «слово, которое возникло в результате словесной интерпретации словосочетания, имеет абсолютно тождественные словосочетанию лексическое и грамматическое значение и синтаксическую функцию» [8, с. 134], а данная словесная интерпретация возникла благодаря процессу эллиптической универбации.

Под универбом нами понимается семантически и грамматически тождественное определенному словосочетанию слово, могущее стилистически отличаться от этого самого (эквивалентного) словосо­четания чертами разговорности, сленговости либо стилистически совпадать с ним, являющееся наряду со словосочетанием дублетом одной номинатемы.

А.В. Исаченко ввел в научный обиход под термином «универ­бация» понятие утраты формальной и семантической расчлененности наименования. В данном случае лингвист имел в виду явления словосложения (прямолинейный, водовоз), сращения (накануне, долгоиграющий), эллиптического пропуска одного из элементов комплексного наименования (эллипсис означаемого члена, то есть субстантивация (рабочий, военный, передовая), эллипсис означающего члена (газовая плита — плита, патефонная пластинка — пластинка)), аффиксальной деривации (молотильная машина — молотилка, прогрессивная зарплата — прогрессивка), нулевой суффиксации (противогазовая маска — противогаз), различные типы сложносокращенных слов (медработник, ПАЗ, НИИ, мопед).

Со временем значение вышеуказанного термина было сужено до определенного типа преобразования словосочетания в слово, при котором «в производное слово входит основа лишь одного из членов словосочетания, поэтому дериват (универб) по форме соотносится с одним словом, а по смыслу — со всем мотивирующим словосочетанием (многотиражная газета — многотиражка)» [5].

Из классификации А.В. Исаченко к универбации в новом значении можно отнести так называемую аффиксальную деривацию (типа прогрессивная зарплата — прогрессивка, кожаная куртка — кожанка, брать в жены — жениться) и нулевую деривацию (типа противогазовая маска — противогаз, богатый человек — богач), причем с замечанием относительно некорректности термина «нулевая деривация». Данный термин сопряжен со столь же некорректными терминами «нулевая аффиксация» и «нулевой аффикс».

Бесспорно то, считаем мы, что существительное противогаз соотнесено имитацией морфологической деривации со словосоче­танием противогазовая маска. Этот способ реализации номинатемы с доминантой-словосочетанием является омонимичным традицион­ному бессуффиксному способу морфологического словопроизводства (Н.М. Шанский, З.А. Потиха). Нулевая суффиксация неоднократно рассматривалась в теоретическом аспекте. Этого нельзя сказать, напри­мер, об историческом или ахроническом аспектах данной проблемы.

«Нулевые словообразовательные средства, способ нулевой суффиксации не были искони присущи системе славянского слово­образования» [4, с. 38]. Слова указанного выше типа формировались «на базе суффиксального производства существительных посредством тематических суффиксов ĭ,ŏ,ŭ,а (> ь,ъ)» [9, с. 286], именно поэтому подобные образования имели в своей структуре иногда приставочную, корневую, суффиксальную и флективную морфемы: рокъ (*rŏkŏs),порокъ (*pŏrŏkŏs),урокъ (*ăurŏkŏs)и т. д. Вслед за Г.А. Николаевым мы полностью разделяем мнение А.В. Десницкой, считавшей, что многие из подобных образований «могут быть сравнительно нового происхождения. Но как тип, это словообразование имеет очень большую древность, соответствуя аналогичным построениям древнегреческого и санскритского языков и уходя своими корнями в далекие эпохи выработки категории имени и глагола» [2, с. 14].

Понятие нулевой аффиксации, а также близкое ему по сути понятие нулевой морфемы представляются нереальными не только в историческом, но и в синхронном теоретическом аспекте.

Нулевая морфема, или нулевой аффикс, — «отсутствие аффикса в какой-либо форме, противопоставляемое положительно выраженным аффиксом в других формах той же парадигмы» [6, с. 213].

Изначальное противоречие заложено в самом термине, в котором атрибут «нулевой» по своему исконному значению абсолютно синонимичен определению «отсутствующий». Другими словами, термин «нулевой аффикс (морфема)» по семантике составляющих компонентов идентичен термину «отсутствующий аффикс (морфема)». Однако в этом случае трудно определить, что же обозначает термин: материально не выраженную субстанцию или отсутствие всякой субстанции.

В.И. Теркулов в своих заметках «К вопросу о нулевой флексии» считает также, что данное понятие противоречит теории знака. Как известно, знак — это «материально-идеальное образование…, репрезентирующее предмет, свойство, отношение к действи­тельности» [3, с. 67]. «Это предполагает, что план выражения знака является элементом, субституирующим реальность, причем эта способность к субституции и есть сущность знака. Если же у знака нет плана выражения, то отсутствует и способность к субституции, а, следовательно — отсутствует и сам знак» [7, с. 353—354].

Однако ученые поддерживают мнение о том, что оправдать отсутствие плана выражения у знака можно за счет констатации того, что знак данного типа находится на периферии системы. При этом существование нулевых аффиксов обосновывается не столько внутренними закономерностями существования системы, сколько необходимостью заполнения парадигматических лакун: «Под нулевой суффиксацией понимается нами показательное отсутствие формального знака при наличии четкой соотнесенности с производящей основой в системе родственных суффиксальных образований» [1, с. 102]. Выражаясь иными словами, например, у слова синхрон выделяют нулевой суффикс только потому, что материально выраженный суффикс есть в других тождественных, синонимичных или близких по значению данному универбах соответствующих им номинатем, например, синхронный перевод — синхрон и синхронный перевод — синхронка.

В нашем случае можно предложить другой способ трактовки понятий «аффикс» вообще и «нулевой аффикс», в частности для универбов — реализаций номинатем с доминантой-словосочетанием. Если, вслед за В.И. Теркуловым, мы называем универб вербальной реализацией номинатемы, то есть фактически ее формой, а процесс универбации понимаем как процесс, сопряженный не с внешней, а с внутренней мотивированностью, то формирование каждого отдельного универба можно считать формообразованием, а морфему, при помощи которой универб формируется — формообразующим аффиксом, лишь имитирующим словообразовательный. Поскольку аффикс универба имитирует словообразовательный, то, в первую очередь формально, он не может быть опредлен как флексия; каждый универбальный аффикс мы определяем как материально выраженный либо материально не выраженный реляционный суффикс, конфикс и т. д.

Таким образом, являясь абстрактной единицей, морфема существует всегда, воплощаясь в алломорфах, которые могут быть материально выражены либо материально не выражены, что, впрочем, не делает ущербными структуру и значение слова.

В связи с этим термины «нулевая аффиксация», «нулевой аффикс (морфема)» являются неуместными в данном случае как не отвеча­ющие действительности.

В продолжение затронутой темы позволим себе еще одно замечание. Оно касается определения статуса существительных типа асфальт (асфальтовая дорога), стационар (стационарное отделение), синхрон (синхронный перевод), плацкарт (плацкартный вагон) и т. п. В данном случае вполне оправданным является вопрос: перед нами результат метонимии или универбации, а именно — имитации материально не выраженной аффиксации (суффиксации)?

Напомним, что метонимия — это семантическое явление, сущность которого заключается в переносе значения по смежности, например, серебро (посуда, сделанная из серебра), бумага (документ, написанный на бумаге) и т. п.

Мы считаем, что существительные типа стационар или асфальт являются универбами и результатами имитации материально не выраженной суффиксации, поскольку наряду с ними в речи используются словосочетания стационарное отделение и асфаль­товая дорога с тождественными им значениями. Кроме того, словосочетания и соответствующие им универбы связаны отношениями внутренней мотивированности.

У слова же (номинатемы — Н. Д.), новое значение которого приобретено в результате семантического процесса метонимии, нет равноправного по значению и употреблению словосочетания, к тому же данное слово не связано с первичным (производящим) словом отношениями ни внешней, ни внутренней мотивированности, то есть абсолютно не зависит от словосочетания или слова мотивационно.

Таким образом, можно сделать следующие выводы:

1.термин «нулевая аффиксация» некорректен как в плоскости традиционного словообразования, так и в области его имитации;

2.аффикс всегда имеет значение, следовательно, его можно определить как материально не выраженный формант;

3.формирование универбов определенного типа не является метонимичным, так как явление метонимии невозможно в пределах одной конкретной номинатемы.

Список литературы:

1. Арсеньева М.Г., Строева Т.В., Хазанович А.П. О тождестве слова // Филол. науки. — 1965. — № 2. — С. 59—68.
2. Десницкая А.В. К вопросу о соотношении именных и глагольных основ в индоевропейских языках // Ученые записки ЛГУ. — Вып. 14. — 1949. — С. 11—16.
3. Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. — М.: Советская энциклопедия, 1990. — 688 с.
4. Николаев Г.А. Русское историческое словообразование. — Казань: КГУ, 1987. — 224 с.
5. Осипова Л.И. Суффиксальная универбация как продуктивный способ образования новых слов в русской разговорной речи // Русский язык: исторические судьбы и современность. Сб. тезисов II Международного конгресса исследователей русского языка. — М., 2004. — С. 17—18.
6. Розенталь Д.Э., Теленкова М.А. Словарь-справочник лингвистических терминов. — М.: Просвещение, 1976, 1985. — 400 с.
7. Теркулов В.И. К вопросу о «нулевой флексии» // Нариси дослiджень у галузi гуманiтарних наук в педвузi. — Горлiвка: ГДПIIМ, 1995. — С. 353—355.
8. Теркулов В.И. Еще раз об основной единице языка // Вісник Луганського національного університету ім. Т.Г. Шевченка. — Луганськ, 2006. — № 11 (106). — С. 127—136.
9. Шанский Н.М. Очерки по русскому словообразованию. — М.: МГУ, 1966, 1968. — 312 с.