КЛАССИФИКАЦИЯ  СИМВОЛОВ  —  РЕПРЕЗЕНТАНТОВ  АВТОРСКОЙ  ПОЭТИЧЕСКОЙ  МОДЕЛИ  МИРА

Лысенко  Наталья  Александровна

канд.  филол.  наук,  доцент  Национального  фармацевтического  университета,  г.  Харьков

Е-mail: 

CLASSIFICATION  OF  SYMBOLS-REPRESENTATIVES  OF  AUTHOR’S  POETIC  MODEL  OF  THE  WORLD

Lysenko  Natalya

Candidate  of  philological  sciences,  associated  Professor  National  University  of  Pharmacy,  Kharkiv

АННОТАЦИЯ

В  статье  рассматривается  вопрос  о  необходимости  дифференциации  архетипных,  традиционных  и  индивидуальных  авторских  символов,  детализируется  дефиниция  данных  терминов,  предлагается  вариант  классификации  символов  —  репрезентантов  поэтической  модели  мира.

ABSTRACT

The  article  exposes  the  problem  of  necessity  of  differentiation  of  archetypes,  traditional  and  individual  author’s  symbols,  works  out  detail  of  terms  definitions  and  offers  the  versions  of  classification  of  the  symbols  —  representatives  of  poetic  model  of  the  world.

Ключевые  слова:  архетип,  архетипный  символ,  традиционный  символ,  индивидуальный  авторский  символ,  поэтическая  модель  мира.

Keywords:  archetype,  archetypical  symbol,  traditional  symbol,  individual  author’s  symbol,  poetic  model  of  the  world. 

Полифункциональность,  диалектическая  природа  символического  значения  объясняет  неугасающий  интерес  к  нему  со  стороны  лингвистики,  психологии,  философии  и  искусства.  Не  смотря  на  существование  многочисленных  работ,  авторы  которых  предлагают  различные  принципы  дифференциации  символов,  универсальной  общепринятой  классификации  украинская  лингвистика  так  и  не  имеет. 

В  последнее  десятилетие  популярным  объектом  исследований  в  Украине  стали  архетипные  символы  [2],  [3].  Но  дефиниция  понятий  «архетипный  символ»,  «традиционный  символ»,  «народнопоэтический  символ»,  предложенная  авторами,  по  нашему  мнению,  не  всегда  является  корректной.

Цель  нашей  статьи  —  детализация  вышеперечисленных  понятий,  а  также  мы  предлагаем  собственную  классификацию  символов.

Особенности  поэтической  модели  мира  (ПММ)  во  многом  детерминированы  архетипной  моделью  мира  (АММ),  отдельные  черты  которой  сохраняются  сознанием  и  подсознанием  каждого  человека,  в  том  числе  и  поэта.  Современные  исследования  АММ  базируются  на  работах  К.  Юнга,  утверждавшего,  что  существует  определенная  структура  «психического»,  которая  наследуется  человечеством,  развивается  на  протяжении  тысячелетий  и  вынуждает  реализовывать  наш  жизненный  опыт  определенным  способом.  Эта  «определенность»  и  есть  то,  что  К.  Юнг  называл  архетипом  [10,  с.  131].

Мы  считаем,  что  возможно  использование  «внешней»  оболочки  архетипа  для  создания  поэтической  метафоры.  Некоторые  метафоры  в  пределах  ПММ  поэта  могут  развиться  до  уровня  символа:  если  выразительно  чувствуется  связь  метафоры  с  мифом,  то  она  трансформируется  в  символ.

Английский  лингвист  Ф.  Уилрайт  предлагает  такое  определение  архетипного  символа:  «Пятый  класс  символов,  архетипный,  состоит  из  символов,  которые  имеют  одинаковое  или  похожее  значение  для  большей  части,  если  не  для  всего  человечества»  [8,  с.  98].  Исследователь  объясняет  существование  таких  архетипов,  как  «небесный  отец»,  «мать-земля»,  «свет»,  «кровь»,  «ось  колеса»,  оппозиция  «низ  —  верх»,  тем,  что,  несмотря  на  не  смотря  на  значительное  разнообразие  культурных  эпох  и  традиций,  способов  выражения  и  реакций,  как  в  физическом,  так  и  в  общем  психологическом  строении  человека  существует  определенное  естественное  сходство  [8,  с.  98].

К  перечисленным  архетипам  следует  добавить  еще  четыре  элемента:  огонь,  воду,  воздух  и  землю  (субстанции  алхимии,  которые  еще  во  времена  Давней  Греции  были  наделены  специфическим  значением  и  связанным  с  ним  символическим  переосмыслением).

Как  совокупность  бинарных  оппозиций,  описывающих  главные  параметры  вселенной  (пространственно-временные,  причинно-следственные,  этические,  количественные,  семантические,  персонажные),  представляет  архетипную  модель  мира  (АММ)  Т.  Цивъян.  Лингвист  выделяет  10-20  «антонимических»  пар,  например:  связанные  со  структурой  вселенной  —  верх/низ,  небо/земля,  земля/подземное  царство  [9:  5,  с.  6].

В  процессе  развития  языка  архетипы  модифицируются,  на  основе  первичных  моделей  могут  конструироваться  производные.  При  конкретной  реализации  архетипного  образа  имеет  значение  и  влияние  индивидуального  языкового  сознания.  Совокупность  всех  модификаций  определенного  архетипного  образа  в  диахроническом  и  синхроническом  аспекте  составляют,  по  нашему  мнению,  метафорическую  парадигму.  Для  полноценной  реконструкции  метафорической  парадигмы  следует  применить  диахронический  подход  исследования  семантических  и  структурных  изменений  образа,  учесть  когнитивные  процессы,  которые  сопровождали  его  появление,  исследовать  семантические  сдвиги  в  связи  с  развитием  и  изменением  особенностей  этнического  мировосприятия.

Считаем,  что  не  следует  абсолютизировать  архетипные  образы  (или  базовые  метафоры).  Ядром  образной  парадигмы  может  быть  образ,  который  не  имеет  «архетипных»  корней.  Превалирование  тех  или  иных  образов  зависит  от  особенностей  мировосприятия  поэта. 

Существует  и  несколько  иная  гипотеза  понимания  архетипных  символов,  позволяющая  говорить  о  существовании  этнической  линии  преемственности  архетипов  и,  как  следствие,  о,  скажем,  восточнославянских  или  украинских  архетипных  символах.  Комплексное  исследование  последних  сделано  С.  Крымским.  Ученый  отмечает:  «В  самых  выразительных  формах  архетипы  выступают  в  национальных  культурах»  [3,  с.  78].  История  представляется  С.  Крымским  как  спираль,  которая  накручивается  на  универсальные  ценности,  воспроизводящиеся,  обогащающиеся,  изменяющие  современность.  Эти  универсальные  ценности  и  представления  и  являются  архетипами  [3,  с.  80].  Автор  выделяет  такие  группы  архетипных  украинских  символов  (демонстрируют  этноментальную  самобытность  украинцев):  «сердце»,  «степь»,  «природа»,  «слово»  (logos),  «игра».

Традиции  изучения  народной  символики  в  украинской  лингвистике  заложены  еще  в  середине  ХІХ  века  М.  Максимовичем,  М.  Костомаровым,  А.  Веселовским  и  О.  Потебней.  Их  идеи  нашли  свое  продолжение  в  работах  современного  лингвиста  В.  Кононенко.  Главное  предназначение  традиционной  символики,  считает  автор,  —  выполнение  культурологической  функции:  «Приобретая  выразительные  этноментальные  признаки,  образы-символы  начинают  выполнять  культурологическую  функцию...  Слова-идеи:  земля,  хата,  мать,  казак,  тополь,  рушник  (рос.  вышитое  полотенце),  Берегиня,  гопак,  Днепр  и  другие,  с  одной  стороны,  определяют  национальные  приоритеты,  общенародные  ценности,  с  другой,  —  характеризуют  образное,  метафорическое  мышление,  мировосприятие,  свойственное  психике,  сознанию  народа  как  индивидуальности»  [2,  с.  229].  Специфика  национального  мировосприятия  украинцев,  по  мнению  В.  Кононенко,  отразилась  также  в  таких  образах-флоризмах  —  барвинок,  васильки;  символике  действий  —  вручении  хлеба-соли,  рушника;  в  символах-зоонимах  —  сокол,  орел,  беркут,  кукушка  (у  украинцев  образ  символизирует  грусть,  несчастливую  женскую  судьбу). 

Общепризнанным  в  современном  языкознании  является  деление  символов  на  индивидуально  авторские  и  традиционные  [5,  с.  40—42],  [7,  с.  106—132].  Традиционные  символы  стали  формулами  архетипного  характера,  именно  они  являются  стержнем  культуры,  носителями  идеалов,  обеспечивая  их  передачу  последующим  поколениям.  С.  Ермоленко  определяет  народнопоэтический  символ  как  «слово,  которое  благодаря  традиционному  употреблению  в  фольклорных  формулах,  благодаря  стойким  ассоциациям,  приобретает  дополнительное  обобщенное  значение,  дополнительную  эмоциональную  оценку.  Содержание  его  прочитывается  однозначно  независимо  от  контекста»  [1,  с.  21]. 

Традиционная  символика  дифференцируется  по  объему  контекста  употребления,  например,  символ  Прометея  имеет  общечеловеческий  философский  контекст,  символ  красной  калины  для  украинцев,  —  национальный,  народнопоэтический.  Если  поэт  использует  традиционный  символ,  последний  входит  в  ткань  произведения  апперцептированным  историческим,  общечеловеческим  опытом  поколений  [5,  с.  40].

В  поэтическом  произведении  смысл  символа  может  модифицироваться.  Заметим,  что  автор  может  использовать  традиционные  формулы  и  без  изменений.  Для  установления  традиционного  значения  символа  в  текстах  украинских  авторов  мы  предлагаем  пользоваться  работами  О.  Потебни,  М.  Костомарова,  О.  Веселовского,  П.  Чубинского,  а  также  словарями  символов.

Творчество  поэта  опирается  на  определенную  литературную  традицию,  он  является  носителем  определенного  типа  ментальности.  Индивидуальный  символ  —  концентрация  поэтической  переработки  жизненного  опыта  личностью  поэта,  свидетельство  его  духовной  деятельности,  репрезентант  системы  идеалов.  Следовательно,  философскую,  эстетическую  установку  автора  концентрируют  индивидуальные  символы. 

Характерной  чертой  слов-символов  является  повторяемость  на  текстовом  или  понятийном  уровнях.  Индивидуальный  символ  может  существовать  в  пределах  одного  произведения,  нескольких  произведений  или  быть  доминантой  всего  творчества. 

Существуют  две,  на  наш  взгляд,  безосновательно  категорические  точки  зрения  относительно  «настоящей»  символики,  которая  всегда  является  выходом  за  пределы  художественного  аспекта  произведения  [4,  с.  145]  и  обязательно  эксклюзивная  [7,  с.  52—53].  Считаем,  что  можно  говорить  о  разных  видах  символов:  в  первом  случае  о  типичных  составляющих  идиолекта,  во  втором  —  индивидуальных  авторских  символах.

Личность  художника  характеризует  и  набор  символики  активного  использования,  и  владение  литературной  традицией,  и  отношение  к  общему  культурному  фонду  человечества.

По  нашему  мнению,  исследователи  ошибочно  отождествляют  термины  «традиционные  народные  символы»  и  «архетипные  символы».  Сталкиваясь  с  определенным  национальным  грунтом,  архетипный  символ  модифицируется.  Длительное  существование  и  воспроизводимость  архетипных  и  традиционных  символов  объясняется  тем,  что  ассоциативный  комплекс,  который  сопровождает  эти  символы  модифицируется.  По  мнению  М.  Рубцова,  модификация  символов  в  пределах  художественной  культурной  традиции  движется  по  одному  из  трех  направлений:  реинтеграции,  реинтерпретации  или  псевдометаморфозы  [7,  с.  123—125].  Реинтеграцию  наблюдаем,  если  в  течение  длительного  времени  символ  сохраняется  в  почти  неизмененном  виде  (например,  образ  Христа).  Реинтерпретация  —  привносит  в  содержание  образа  новый  смысл,  предопределенный  становлением  новой  картины  мира.  Возможны  два  типа  реинтерпретации:  ассимиляция  и  контраст.  Примером  ассимилятивных  изменений  могут  быть  модификации  символики  креста,  образцом  контрастного  противопоставления  —  свастика.  Псевдометаморфоза  —  «реставрация»  древности,  символов  прошлого,  когда  органично  оживает  архаичная  или  классическая  традиция  и  автоматически  сливается  с  наслоением  следующих  эпох.  Образцом  такой  трансформации  является  художественное  изображение  времени  (синтез  Хроноса  и  Кроноса  —  римского  Сатурна).

Если  мы  рассмотрим  не  архетипные  символы  вообще,  а  архетипы|,  которые  восприняла,  например,  украинская  культура,  то  можем  говорить  по  большей  части  лишь  о  модификациях  архетипных  символов.

Следовательно,  взяв  во  внимание  разные  типы  упомянутых  выше  классификаций,  предлагаем  дифференцировать  такие  разновидности  символов:  индивидуальные  авторские  символы  и  унаследованные  символы.  Среди  последних  дифференцировать:  эгоцентрические  трансформации  символов  архетипной  природы,  предопределенные  особенностями  ПММ  (заметим,  что  архетипный  символ  в  «чистом»  виде  может  существовать  лишь  “de  jure”;  “de  facto”  в  конкретном  произведении  мы  всегда  наблюдаем  модификацию);  народнопоэтические  символы;  мифологемы:  славянского  происхождения;  другого  происхождения,  в  том  числе  индивидуально  авторские;  христианскую  символику.

Такая  классификация,  на  наш  взгляд,  не  уменьшает  самобытность  и  ценность  любой  национальной  культуры,  но  избавит  лингвопоэтику  от  применения  ошибочных  терминов-дублетов.

Список  литературы:

1. Єрмоленко  С.  Фольклор  і  літературна  мова.  —  К.:  Наукова  думка,  1987.  —  245  с.
2. Кононенко  В.  Українство  в  словесній  символіці  //  Мовознавство:  тези  та  повідомлення  ІІІ  Міжнародного  конгресу  україністів.  —  Х.:  Око,  1996.  —  С.  229—231.
3. Кримский  С.  Архетипы  украинской  культуры  //  Вісник  НАН  України.  —  1998.  —  №  7.  —  №  8.  —  С.  74—87.
4. Лосев  А.  Проблема  символа  и  реалистическое  искусство.  —  М.:  Искусство,  1995.  —  320  с.
5. Мойсієнко  А.  Символ  як  явище  аперцепції  (на  матеріалі  поезії  Т.Г.  Шевченка)  //  Мовознавство.  —  1993.  —  №  3.  —  С.  40—45.
6. Очерки  истории  языка  русской  поэзии  ХХ  века.  Поэтический  язык  и  идиостиль.  Общие  вопросы.  Звуковая  организация  текста.  —  М.:  Наука,  1990.  —  304  с. 
7. Рубцов  Н.  Символ  в  искусстве  и  жизни.  —  М.:  Наука,  1991.  —  176  с. 
8. Уилрайт  Ф.  Метафора  и  реальность  //  Теория  метафоры.  —  М.:  Прогресс,  1990.  —  С.  82—110.
9. Цивьян  Т.  Лингвистические  основы  балканской  модели  мира.  —  М.:  Наука,  1990.  —  207  с.
10. Юнг  К.  Проблемы  души  нашего  времени.  —  СпБ.;  М.;  Х.;  Минск:  Питер  2002.  —  352  с.