АНТРОПОМОРФНЫЕ,  ЗООМОРФНЫЕ  И  ПРЕДМЕТНЫЕ  ПАРАДИГМЫ  ОБРАЗА  ДОМА  В  ПОЭЗИИ  СЕРЕБРЯНОГО  ВЕКА

Прокофьева  Виктория  Юрьевна,

д-р  филол.  наук,  профессор  кафедр  философии,  культурологии  и  религиоведения;  современного  русского  языка,  риторики  и  культуры  речи  Оренбургского  государственного  педагогического  университета.  РФ,  г.  Оренбург

E-mail: 

ANTROPOMORPHIC,  ZOOMORPHIC  AND  OBJECTIVE  PARADIGMS  IMAGE  OF  THE  HOME  IN  THE  POETRY  OF  THE  SILVER  AGE

Victoriya  Prokofyeva

doctor  of  Philology,  Professor,  Professor  of  Philosophy,  Cultural  and  Religious  Studies;  modern  Russian  language,  rhetoric  and  culture  of  speech,  Russia  Orenburg

АННОТАЦИЯ

Цель  исследования  —  проанализировать  образ  дома  в  русской  поэзии  Серебряного  века  и  выявить  основные  парадигмы  образа.  С  помощью  методики  анализа  художественного  текста  в  аспекте  когнитивной  лингвистики  выявлены  три  парадигмы  образа  дома  —  антропоморфная,  зооморфная  и  предметная,  их  вариативные  модели  и  способы  метафоризации.

ABSTRACT

The  purpose  of  the  study  is  to  analyze  the  image  of  the  home  in  Russian  poetry  of  the  Silver  Age  and  reveal  the  basic  paradigm  of  the  image.  Three  paradigms  of  the  image  of  the  home  —  anthropomorphic,  zoomorphic  and  objective,  their  variative  models  and  ways  of  metaphorization  are  identified  by  using  the  methods  of  analysis  in  terms  of  artistic  text  cognitive  linguistics.

Ключевые  слова:  образ  дома;  парадигма;  метафоризация;  поэзия  Серебряного  века.

Keywords:  image  of  the  home;  paradigm;  metaphorization;  poetry  of  the  Silver  Age.

Дом,  константа  русской  культуры  [3],  является  базовой  логоэпистемой  в  русской  языковой  картине  мира  [1].  В  основе  народного  представления  о  доме  лежит  не  понятие  о  здании,  а  «понятие  о  чем-то  созданном,  постоянном,  общем  для  всех  «своих»,  которые  объединяются  только  кровом  дома,  т.  е.  местом  постоянного  обитания  человека.  Именно  это  значение  дома  и  отражено  в  Словаре  Даля:  «дом  —  родной  кров»  [2,  с.  207]. 

Пространство  дома  русскими  поэтами  начала  ХХ  века  «раздвигается  до  границ  монументальной  социальной  архитектуры,  эти  пространства  взаимообратимы  и  входят  в  «личную  сферу»  говорящего»  [4,  с.  156].  По-видимому,  в  поэзии  Серебряного  века  выбор  дома  в  качестве  формы  осмысления  мироздания  отражает  амбивалентность  русского  сознания:  расширить  личное  пространство  до  размеров  мира  (метафорически)  и  в  то  же  время  сузить  безграничное  пространство  Вселенной  до  пространства  дома  (метонимически),  придав  ей  черты  своего,  безопасного:

Весь  мир  —  замкнутый  дом,                                 Беседная  изба  —  подобие  Вселенной

И  на  замке  печать.      (Бальмонт)                                      (Клюев).

В  смысловой  структуре  поэтического  дома  можно  выявить  парадигмы  образа,  основанные  на  антропоморфной,  зооморфной  и  предметной  метафоризации.  При  анализе  этих  парадигм  важно  обращать  внимание  на  положение  наблюдателя  по  отношению  к  дому:  нахождение  внутри  дома  позволяет  мыслить  окружающее  пространство  как  вместилище,  «контейнер»,  снаружи  –  как  предмет,  структурирующий  более  обширное  пространство.  Рассмотрим  эти  парадигмы  по  порядку,  в  приводимых  фрагментах  текста  будем  подчеркивать  значимые  для  метафоризации  единицы,  фамилии  поэтов  будем  указывать  в  скобках  без  инициалов. 

I.    Антропоморфные  образы  формируется  посредством  употребления  к  имени  дом  предикатов,  обозначающих  действие,  совершаемое  человеком:  Низкий  дом  без  меня  сутулится  (Есенин);  Улыбается  мать-изба  (Клюев).  Мифопоэтическое  уподобление  дома  человеку,  традиционно  поддерживаемое  образной  параллелью  окно/окна  дома  —  глаз/глаза  его,  дополняются  в  поэзии  начала  ХХ  века  эмоциональными  обозначениями: 

Иссыхают  избы  зноем,

Смотрят  злым  глазком…

В  небо  смотрят  смутным  смыслом,

Спины  гневно  гнут  (Белый)

Поэзия  футуризма,  особенно  активно  метафоризирующая  городское  пространство,  представляет  яркий  ряд  поэтических  домов  и  небоскребов,  основанный  на  метафорической  модели  дом  —  часть  человеческого  тела,  орган,  деталь  одежды:  Вывесочная  татуировка  на  небоскребной  небритой  щеке  (Шершеневич);  оконные  дома  /  образуют  род  ужасной  селезенки  (Хлебников).

Множественное  число  имени  выбирается  при  сопоставлении  дома  с  парными  или  множественными  органами  или  частями  человеческого  тела  (локти,  волосы,  зубы),  метафора  усиливается  за  счет  введения  предиката,  употребляемого  только  по  отношению  к  человеку:  Два  дома-волоса  вились  один  рядом  около  другого  (Хлебников);  И  снова  голые  локти  /  Этого,  этого  и  того  дома  /  В  октябре  зябли  (Мариенгоф).  Уподобление  множества  городских  крыш  прическе  лежит  в  основе  метафоры  ежик  домов:  Где  он  мог  видеть  этот  ежик  /  Домов  с  бездонными  проломами?  (Пастернак).

Значительная  вытянутость  вверх  «заморского»  дома  и  небольшое  основание  по  отношению  к  высоте  позволяют  представить  небоскреб  в  виде  человека,  причем  в  качестве  метафоризатора  выбирается  номинация  военного,  которая  привносит  в  образ  такие  смысловые  составляющие,  как  «хорошая  выправка»,  «красивый»,  «стройный»,  «высокий»:  А  семиэтажный  гусар  небоскреба  /  Шпорой  подъезда  звяк  (Шершеневич).  Завершает  антропоморфную  парадигму  образа  метафора,  построенная  по  модели  часть  дома  —  часть  одежды  человека  на  основании  сходства  в  пространственном  расположении  референтов.  «Уравновешивает»  метафоризацию  смысловая  параллель  крыша  —  шляпа,  которая  организует  в  тексте  стихотворения  антропоморфный  образ,  где  ключевым  становится  разговорный  глагол:  Небоскребы  нахлобучивают  крыши  на  морды  (Шершеневич).

II.В  зооморфной  парадигме  образа  дом  сопоставляется  с  хищником  как  в  пропозиции:  Здания  —  хищные  звери  /  С  сотней  несытых  утроб!  (Брюсов),  так  и  на  синтагматическом  уровне  (предикат  ощетинились  предполагает  в  качестве  субъекта  действия  номинацию  зверя),  и  в  метонимии  шерсть  —  зверь:

Избы… 

ощетинились  их  спины,

Как  сухая  шерсть.

День  и  ночь  струят  равнины

В  них  сухую  персть.  (Белый)

Зооморфные  образы  основаны  на  уподоблении  множества  домов  при  зрительном  восприятии  городского  пейзажа  множеству  животных,  имя  дом  в  этом  случае  употребляется,  как  правило,  во  множественном  числе,  а  в  качестве  метафоризатора  выбираются  наименования  стадных  животных,  даже  если  тропеизируется  не  группа  домов,  а  только  один:  Дом,  как  охромевший  конь  (Брюсов).  При  зооморфном  представлении  множества  домов  в  метафору  вводятся  наименования  групп  представителей  фауны:  И  прыгают  по  городу  брыкливые  табуны  домов  (Шершеневич);  Плещут  облаком  косматым  /  По  полям  седым  /  Избы,  роем  суковатым  /  Изрыгая  дым  (Белый).

Активно  используется  (особенно  футуристами)  в  зооморфной  метафоризации  городского  пространства  творительный  падеж  со  значением  сравнения.  Метафора  строится  в  этом  случае  по  схеме:  слово-экспликатор  образа  и  его  частей  +  глагол  +  номинация  животного  или  птицы  в  творительном  падеже.  Особая  роль  здесь  принадлежит  предикату,  т.  к.  именно  в  нем  фиксируется  одна  из  граней  визуальной  концептуализации  реалии  (форма,  цвет,  звук):

Серым  верблюдом  стала  изба.

Стекла  —  как  очи  тифозного  сфинкса  (Саша  Черный)

Собакой  на  Сене  чернеют  дворцы

на  желтизне  на  осенней  (Маяковский)

Город  белый,  заснувший

Тысячей  белою  зайцев,

Лишь  чернеют  трубы-уши  (Хлебников)

Торцы  улиц  весенних  тиграми

Пестрятся  в  огнебиении  фонарей  (Шершеневич)

Черным  вороном  во  мгле…

Старинный  замок  на  скале 

Притих  (Городецкий)

Среди  зооморфных  образов  дома  наиболее  распространенным  оказывается  орнитологический,  характерный  как  для  единичного  его  представителя,  так  и  для  множества  объектов.  Истоки  этой  образности  лежат  в  фольклорном  облике  избы  на  курьих  ногах:  На  бревенчатых  тяжких  лапах  /  Восплясала  моя  изба  (Клюев). 

Поэтическое  представление  образа  дом  —  птица  обнаруживается  и  в  дефинициях:  Дом  —  приземистая  птица  (Саша  Черный). 

Орнитологический  вариант  образа  используется  поэтами  и  для  представления  одиночного  дома:  Молчаливый  двор  гостиный  притаился,  как  сова  (Саша  Черный),  и  для  описания  видимого  контура  множества  зданий:  Как  филинов  кровавый  ряд,  /  Дворцы  высокие  стоят  (Хлебников).

III.  Предметные  образы  дома  формируется  такими  его  смысловыми  составляющими,  как  1)  компактность,  2)  способность  быть  вместилищем,  3)  единовременное  зрительное  восприятие  всего  объекта,  4)  множество  объектов,  идентичных  по  форме  и  функции.  Различное  сочетание  признаков  и  с  ними  связанные  ассоциации  служат  «трамплином»  для  поэтического  метафоризирования.  Так,  первые  два  лежат  в  основе  параллели  дом  —  лодка:  я  в  комнатенке-лодочке  /  проплыл  три  тыщи  дней  (Маяковский).

Способность  быть  вместилищем  может  допускать  и  присутствие  объектов  внутри  дома  и  отсутствие  их.  Дом  без  людей  может  тропеизироваться  как  «ларец  без  драгоценностей»:  Стоит  заброшенный  дворец.  /  Он  обветшал,  напоминая  Без  драгоценностей  ларец  (Северянин).  Отсутствие  людей  в  доме  ассоциируется  с  отсутствием  жизни,  т.  е.  с  ее  противоположностью,  смертью.  Дом  становится  вместилищем  не  жизни,  а  смерти,  что  приводит  к  смысловой  параллели  дом  —  гроб:  Похожи  избы  на  гроба:/  В  них  веет  тлением  часовен  (Городецкий);  Черепами  людей  белеют  дома  (Хлебников).

Смысловая  составляющая  «компактность»  в  сочетании  с  эмоционально-оценочным  и  эстетическим  восприятием  определенных  домов  дает  толчок  к  тропеизации  на  основе  «кондитерского»  кода:  кофейно-кремовый  домик  как  тортик  (Белый);  дом  —  пряник  (Цветаева);  шоколадные  дома  (Мандельштам).  Признаки  «небольшой»  и  «множество  одинаковых  объектов»  помогают  использовать  «кулинарный»  код  при  актуализации  такого  признака,  как  хрупкость,  невозможность  противостоять  стихии:  (война)  в  руке  дома  изломала,  /  Как  вязку  хрустнувших  сушек  (Брюсов).

Признак  «множество  одинаковых  объектов»  при  восприятии  высоких  домов  как  двухмерных  предметов  приводит  к  метафорической  модели  дома  —  страницы,  лепестки,  причем  первые  две  поддерживают  популярные  в  поэзии  Серебряного  века  метафоры  Город  —  книга  и  Город  —  цветок:

Город  стеклянных  страниц,                             

Открывающий  их  широким  цветком  днем 

И  закрывающий  на  ночь.  (Хлебников)         

Таким  образом,  образ  дома  значим  для  поэзии  Серебряного  века,  что  отражается  в  его  широком  метафоризировании.  Основную  роль  в  поэтическом  представлении  дома  играют  образы,  образующиеся  на  основе  мифологических  и  метафорических  смыслов,  которые  участвуют  в  персонифицированном  или  предметном  представлении  образа  и  формируют  его  эмоционально-физический  слой.

Список  литературы:

1.Верещагин  Е.М.,  Костомаров  В.Г.  Дом  бытия  языка.  Учение  о  логоэпистеме.  М.:  Икар,  2000.

2.Колесов  В.В.  Древняя  Русь:  Наследие  в  слове.  Мир  человека.  СПб.:  Изд-во  СПб.  ун-та,  2000.

3.Степанов  Ю.С.  Константы.  Словарь  русской  культуры.  Опыт  исследования.  2-е  изд.  М.:  Академический  проект,  2001.

4.Сулименко  Н.Е.  Пространство  слова  в  прозе  О.  Мандельштама  //  Пространство  и  время  в  художественном  произведении.  Оренбург:  Изд-во  ОГПУ,  2002.  —  С.  154—161.