СИНТЕЗ  ИСКУССТВ  —  СЛОВА  И  МУЗЫКИ  —  В  ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ  И  МУЗЫКОВЕДЧЕСКИХ  ИССЛЕДОВАНИЯХ  (НА  МАТЕРИАЛЕ  ФРАНЦУЗСКОГО  ПЕСЕННОГО  ТЕКСТА)

Кучма  Зоряна  Васильевна

старший  преподаватель  Львовской  коммерческой  академии,  Украина,  г.  Львов

E-mail: 

THE  SYNTHESIS  OF  ART  —  WORD  AND  MUSIC  —  IN  LINGUISTICS  AND  MUSICAL  SCIENCE  (ON  THE  MATERIALS  OF  FRENCH  SONG  WORDS)

Zoriana  Kuchma

teacher  of  Lviv  Commercial  Academy,  Ukraine,  Lviv

АННОТАЦИЯ

В  статье  рассматриваются  различные  подходы  к  определению  синтеза  искусств  —  слова  и  музыки  —  в  лингвистических  и  музыковедческих  исследованиях.  На  основе  французского  песенного  текста  продемонстрировано  влияние  музыкального  ритма  на  текст  песни.

ABSTRACT

The  article  describes  different  approaches  to  the  definition  of  art  synthesis  —  word  and  music  —  in  linguistics  and  musical  researches.  The  influence  of  musical  rhythm  on  the  song  words  is  highlighted  on  the  basis  of  French  song  words.

Ключевые  слова:  французский  песенный  текст;  синтез;  мелодия;  ритм;  интонация;  разрыв  синтагмы;  пауза;  ударение.

Keywords:  French  song  words;  synthesis;  melody;  rhythm;  intonation;  syntagma  breaking;  pause;  stress.

Взаимосвязь  песенного  текста  и  музыки  уже  несколько  веков  является  предметом  размышлений  и  исследований  композиторов,  писателей,  поэтов,  историков  литературы  и  музыки.  Музыке  присущее  свойство  сливаться  с  разными  видами  искусства:  танцем,  кино,  представлением,  живописью  и  т.  п.  Однако  самая  тесная  связь  чувствуется  между  музыкой  и  текстом,  то  есть  в  песне.

Сложность  исследования  песни  заключается  в  первую  очередь  в  том,  что  она  является  особенной,  знаковой  системой,  которая  характеризуется  синтезом  нескольких  семиотических  сфер  в  одном  целом.  Основными  семиотическими  составляющими  песни  являются  слова  (текст)  и  музыка  (гармония,  ритм  и  интенсивность).  Соответственно  песня  приобретает  содержание  лишь  тогда,  когда  актуализируется,  то  есть  когда  является  гармоничным  синтезом  слова  и  музыки.

«Если  основой  для  создания  романа  есть  лист  бумаги,  основой  скульптуры  является  твердая  материя,  то  что  же  является  основой  музыки  или  песни  —  задает  вопрос  С.Венн  и  тут  же  на  него  отвечает:  это  мелодия,  которая  вибрирует  от  эффекта  микрофона  и  поющих  губ.  Без  мелодии,  которая  вибрирует,  без  звуков  песня  не  может  существовать»  [11,  р.  61—62].  Другими  словами,  песню  создают  ее  внутренние  составляющие  —  слова  и  ноты,  а  особенно  их  синтез.  Суть  песни  заключается  в  услышанном:  в  синтезе  слова  и  музыки.

Тему,  затронутую  С.  Веном  образно  продолжает  Е.  Ручьевская:  «Союз  слова  и  музыки  —  союз  равноправных:  ни  один  из  союзников  не  подчиняется  другому  до  конца  и  никогда  до  конца  не  господствует.  И,  может  быть,  благодаря  этой  скрытой  борьбе  и  происходит  взаимное  обогащение  слова  и  музыки»  [3,  c.  56].

Музыка,  как  и  слово,  являясь  методом  идентификации  личности,  отличается  от  слова  собственной  семиотикой.  Если  их  противопоставить,  то  слово  —  это  понятие,  а  музыка  —  идея.  Слово  стойкое  и  непреклонное,  музыка  —  постоянно  изменяется;  слово  —  рационально,  музыка  —  иррациональна.  Слово  обращено  к  сознанию,  музыка  —  к  подсознанию.  Слово  расчленяет  и  выясняет,  музыка  при  расчленении  исчезает.

Во  французском  песенном  тексте  слово  и  музыка,  независимо  от  их  общих  или  отличных  признаков,  дополняют  друг  друга,  соответственно  реципиент  (слушатель)  воспринимает  одновременно  вербальную  и  музыкальную  информацию.  Следует  заметить,  что  в  восприятии  вдумчивого  слушателя  мелодия  и  текст  сливаются,  но  он  может  слышать  их  отдельно.  «Хотя  музыкальные  звуки  непроницаемы  для  речевой  фонетики,  однако  музыкальные  дифференциальные  признаки  могут  существенно  повлиять  на  фонетику  текста,  изменить  артикуляцию  речевых  звуков.  Универсальная  система  языковых  акустических  дифференциальных  признаков  неприменима  к  музыкальным  звукам,  которые  различаются  абсолютной  высотой,  долготой,  громкостью,  тембром,  связностью  и  пр.  Несовместимость  языковых  и  музыкальных  дифференциальных  признаков  помогает  слышать  и  воспринимать  мелодию  и  текст  одновременно,  но  по  отдельности»  [1,  с.  93]. 

Французский  лингвист  Н.  Рюве  проанализировал  проблему  двух  систем  (лингвистической  и  музыкальной)  и  их  сосуществование  в  статье  “Fonction  de  la  parole  dans  la  musique  vocale”.  С  точки  зрения  Н.  Рюве  «ценность  песни  заключается  в  встрече  текста  и  музыки,  какие  по-отдельности  не  несут  особого  значения»  [10,  р.  11].

В  1981  году  вышла  книга  “Chanson  et  société”  Луи-Жана  Кальве  [8],  известного  французского  лингвиста  и  песенного  исследователя,  который  утверждает,  что  песня  заслуживает  быть  предметом  исследования,  как  литература,  кино,  музыка,  потому  что  так  же,  как  и  они,  песня  «рассказывает  об  обществе».  Он  предлагает  анализ  песенного  текста  с  теоретической  точки  зрения.  Автор  начинает  со  «встречи  слов  и  нот»,  или  даже  «слов  под  нотами»,  доказывая,  что  музыка  играет  часто  семантическую  роль.  Признаки  долготы  и  ритма  музыки  усиливают  яркость  и  образность,  семантику  слов;  музыка  песни  отмечает  определенные  слова  и  позволяет  выделить  «лексический  скелет  песни»,  то  есть  ударные  слова,  ключевые  слова,  которые  раскрывают  семантику  песенного  текста.

Так,  в  песне  “Magic  boulevard”  Ф.  Фельдмана  под  влиянием  музыкального  ритма  можем  наблюдать  за  ненормативными  ударениями  и  паузами  (/): 

Elle  /  vit  sa  vie  dans  le  noіr,  /  bizarre

Pour  toujours  elle  /  maquille  son  désespoir

Au  /  magic’  /  boul’vard  [9]. 

Первые  две  строки  показывают,  что  кроме  фонетических  изменений,  а  именно  ударение  внутри  синтагмы  (vit  sá  vie)  и  паузы  между  подлежащим  и  сказуемым  (élle  /  maquille),  четко  выделяется  семантическая  функция  синтагмы  —  ударным  становится  слово  elle.  Таким  образом,  исполнитель  задает  особой  экспрессивности  отдельным  словам  и  тексту  в  целом.

В  песенном  тексте  “Dans  le  HLM”  Рено  семантика  авторского  (графического)  неологизма  раскрывается  из  контекста:  Putain  c  'qu'il  est  blême,  mon  HLM!  /  Et  la  môme  du  huitième,  le  hasch,  elle  aime!  [9].

Так  же  и  лингвист  Жерар  Отлен  определяет  песню  как  сочетание  текста  и  музыки.  Его  работа  “La  chanson  dans  tous  ses  états”  показывает,  что  «песня  —  не  что  иное,  чем  умелое  сочетание  текстовых  и  музыкальных  элементов»  [5,  p.  21].

В  музыкальной  эстетике  существует  представление  о  сочетании  слова  и  музыки  как  о  разрушении  словесного  текста  как  целостности.  «Когда  слова  и  музыка  сочетаются  в  песне,  музыка  поглощает  слова;  не  только  отдельные  слова  и  предложения,  а  саму  литературно  -  словесную  структуру,  саму  поэзию  [2].

Итак,  музыка  в  определенном  смысле  уничтожает  слово,  разрушает  его  словесную  структуру,  заменяя  эту  структуру  собственно  музыкальными  принципами  организации.  Текстовая  форма  вытесняется  музыкальной.  Это  может  происходить  на  уровне  синтаксиса.  Музыка  выбирает  и  акцентирует  слово  вне  его  образного  и  логико-синтаксического  значения.  Равнодушная  к  синтаксической  структуре  текста,  музыка  проникает  в  него  и  расставляет  там  свои  вне-синтаксические  акценты.  Например,  изменение  места  паузы  и  ударения  в  словах  влечет  за  собой  разрыв  синтагмы.  Так,  в  песне  С.  Ґенсбура  “Comment  te  dire  adieu”  пауза  после  слога  -ex  разрывает  слова  prétexte,  réflexe,  expliques:

Sous  aucun  prétex-  /  (пауза)  -  te  je  ne  veux  /

Avoir  des  réflex-  /  (пауза)  -  xe  malheureux  /

Il  faut  que  tu  m’ex-  /  (пауза)  -  pliques  un  peu  mieux  /

Comment  te  dire  adieu  …  [9].

На  фонетическом  уровне  в  «пении  слов»  ярко  появляются  «звуки  без  слов»,  которые  выражают  то,  что  не  могут  выразить  слова  —  это  музыкальные  внесловесные  элементы  (например,  когда  звук  слова  растягивается  на  несколько  тактов).  На  том  же  фонетическом  уровне  во  французском  песенном  тексте  прослеживаются  такие  признаки:  выпадение  (незвучание)  [ə]  немого  (Le  bon  vin  m’endort  /  Et  l’amour  me  réveille  /  Encor  [4,  p.  32],  Je  viens  de  recevoir  /  Un  coup  d'fil  de  mes  vieux  /  Pour  m'prév'nir  qu'les  gendarmes  /  S'étaient  pointés  chez  eux  [10])  или  редукция  гласных  и  согласных  (Su’l’  pont  du  Nord  /  Un  bal  y  est  donné  [4,  p.  193],  Je  suis  un  pauv’  type  /  J’aurai  plus  de  joie  …  [7,  p.  91],  Si  t’as  le  bec  fin  /  S’il  te  faut  du  vin  [7,  p.  139]). 

Французский  песенный  текст  «подчиняется»  нормативным  фонетическим  правилам  французского  языка  только  в  тех  случаях,  когда  это  позволяет  музыка.  То  есть,  в  песенном  тексте  музыкальная  интонация  (мелодия)  не  всегда  повторяет  фонетическую  организацию  предложения  прозаического  текста  или  поэзии.  Имеем  в  виду,  что  в  песне  восходящая  и  нисходящая  интонации  вызваны  не  синтаксическим  строением  предложений,  а  мелодией,  которая  как  бы  «ведет»  за  собой  песенный  текст. 

Непостоянное  место  ударения  в  песенном  тексте  нарушает  окситонический  характер  ударения  литературного  французского  языка.  Во  французском  песенном  тексте  в  ударную  позицию  попадают  также  те  лексические  единицы,  которые  в  орфоэпии  французского  языка  при  никаких  условиях  не  становятся  ударными,  даже  если  речь  идет  об  эмфатическом  ударении.  Речь  идет  о  служебных  словах:  артикли,  предлоги,  союзы.  Например,  в  песне  Д.  Дассена  «A  toi»  ударными  становятся  артикли  (Le  temps  m’a  paru  très  long  /  Loin  de  la  maison  /  J’ai  pensé  à  toi)  [9]:

Под  влиянием  музыкального  ритма  из-за  непостоянства  ударения  слоги  французского  песенного  текста  становятся  длинными  и  короткими,  ударными  и  безударными.

Известный  французский  музыковед  Колетт  Бомон-Джеймс  в  работе  “Le  français  chanté  ou  la  langue  enchantée  des  chansons”  отдельное  место  отводит  трансформациям,  которые  происходят  между  двумя  системами  —  музыкальной  и  лингвистической.  По  ее  мнению,  «некоторые  элементы  лингвистической  системы  исчезают  или  модифицируются,  ведь  слова  теряют  свойственную  им  ритмомелодику,  то  есть  определенные  просодические  черты,  свойственные  устной  речи  с  их  фонетическими,  синтаксическими,  семантическими  функциями,  чтобы  войти  в  музыкальную  систему.  Слова  «входят»  в  музыкальную  систему,  теряют  постоянные  признаки  устной  речи  и  функционируют  в  нецелостной  лингвистической  системе»  [6,  p.  150].

Итак,  просодические  черты  с  семантической  или  экспрессивной  функцией  модифицируются  в  пользу  ритма  и  мелодии  музыкальной  системы.  Некоторые  интонационные  черты,  например,  мелодия,  окситоническое  ударение,  паузы  с  синтаксической  функцией  исчезают  или  смещаются  в  музыкальном  контексте.  Таким  образом  объясняется  отсутствие  симметрии  между  синтаксисом  двух  систем,  то  есть  между  частями  мелодической  фразы  и  лингвистическими  синтаксическими  единицами.

Итак,  в  лингвистических  и  музыковедческих  исследованиях  песенный  текст  трактуется  как  особая  знаковая  система,  характеризующаяся  синтезом  двух  семиотических  составляющих:  слов  и  музыки.  Только  в  органичном  синтезе  этих  составляющих  может  актуализироваться  песенный  текст. 

Список  литературы:

1.Ланглебен  М.  Мелодия  в  плену  у  языка  /  М.  Ланглебен  //  Музыка  и  незвучащее:  сборник  /  [редкол.:  В.В.  Иванов,  Е.В.  Пермяков  (отв.  ред.),  Т.В.  Цивьян].  М.:  Наука,  2000.  —  С.  91—116.

2.Махов  А.Е.  Música  literaria:  идея  словесной  музыки  в  европейской  поэтике  Текст.  /  А.Е.  Махов.  Москва:  Intrada,  2005.  —  224  с.

3.Ручьевская  Е.А.  Слово  и  музыка  /  Е.А.  Ручьевская.  Ленинград:  Музгиз,  1960.  —  57  с.

4.Allix  Jean.  Chansons  de  France  /  J.  Allix.  Paris:  L’école  des  loisirs,  1976.  —  206  p.

5.Authelain  Gérard.  La  chanson  dans  tous  ses  états  /  G.  Authelin  //  Musique  et  société.  Fondettes:  Ed.  Van  de  Velde,  1987.  —  219  p.

6.Beaumont-James  Colette.  Le  français  chanté  ou  la  langue  enchantée  des  chansons  /  C.  Beaumont-James.  Paris:  Le  Harmattan,  1999.  —  287  p. 

7.Bonnafé  A.  Georges  Brassens:  Poésie  et  chansons.  /  A.  Bonnafé,  L.  Rioux.  Paris:  Editions  Seghers,  1964,  1987.  —  218  p. 

8.Calvet  L.-J.  Chanson  et  société  /  J.-L.  Calvet.  Paris:  Payot,  1981.  —  155  p.

9.Paroles-musique.com  [Ressource  électronique].  —  NET  VADOR  2004-2012  Paroles  Musique.  —  URL  :  http://www.paroles-musique.com  (consulté  le  15.09.2013).

10.Ruwet  N.  Fonction  de  la  parole  dans  la  musique  vocale  /  N.  Ruwet  //  Revue  belge  de  Musicologie.  Belgisch  Tijdschrift  voor  Muziekwetenschap.  —  1961.  —  Vol.  15,  №  ¼.  —  P.  8—28.

11.Venne  Stéphane.  Le  frisson  des  chansons.  Essai  de  définition  d’une  bonne  chanson,  des  définitions  nécessaires  pour  mieux  l’écouter  et  des  conditions  utiles  pour  en  écrire  /  S.  Venne.  Québec:  Les  Editions  internationales  Alain  Stanké,  2006.  —  512  p.