ЖАНРОВЫЕ ПРИЗНАКИ БАЛЛАДЫ В РАННЕЙ ЛИРИКЕ И.А. БУНИНА

GENRE SIGNS OF BALLADS IN EARLY LYRICS BY I.A. BUNIN

Victoria Ivashina

senior Lecturer, Department of Russian as a Foreign and Intercultural Communication Oryol State University named after I.S. Turgenev

Russia, Oryol

АННОТАЦИЯ

В статье исследуется реализация балладной схемы в стихотворениях И.А. Бунина. Выделяются основные жанро- и сюжетообразующие признаки.

ABSTRACT

The article explores the implementation of the ballad scheme in the poems of I.A. Bunin. The main genre-forming and plot-forming features are highlighted.

Ключевые слова: баллада, жанр, лирика, Бунин, религия, христианство, миф.

Keywords: ballad, genre, lyrics, Bunin, religion, christianity, myth.

Необходимость осмысления процессов, происходивших в русской поэзии на рубеже XIX-XX вв., побудила нас обратиться к лирике выдающегося писателя и поэта И.А. Бунина, начинавшего свой творческий путь именно в этот период веков, когда формировались основные художественно-эстетические парадигмы такого значимого для русской литературы явления, как модернизм. В качестве основы, объединяющей различные художественные концепции эпохи, предлагается рассматривать принципы жанро- и сюжетообразования, оказавшие определяющее влияние на формирование всей поэзии переходного периода. В данной статье будет рассмотрена балладная схема в ранней лирике И.А. Бунина с опорой на ключевые признаки жанра.

Среди большого объема лирических текстов И.А. Бунина мы не встречаем стихотворений, в полной мере относящихся к балладному жанру. Однако можно выделить ряд жанровых признаков в его произведениях.

Так исследователь Е.Е. Анисимова в статье «Традиции В.А. Жуковского в мотивной поэтике И.А. Бунина: от лирики к публицистике» отмечает большое влияние баллад Жуковского на стихотворения Бунина. В частности, исследователь отмечает сильную подражательную манеру в некоторых стихотворениях, выделяет ряд типичных балладных образов, в том числе и заимствованных из немецкого романтизма. [2, с. 168] Несмотря на то, что Бунин является продолжателем традиций классической русской литературы, тематика его стихотворений гораздо глубже. Для рассмотрения раскрытия балладной схемы мы выбрали бунинские стихотворения религиозной тематики, содержащие в себе балладные черты: «В Гефсиманском саду» (1894), «Трон Соломона» (1906-1908), «На пути из Назарета» (1912), «Бегство в Египет» (1915).

Отметим жанровые особенностях литературной баллады. Баллада – это лиро-эпическое произведение с напряженным, необычным сюжетом, построенным на использовании элементов мистического, таинственного, фантастического. Пространство баллады всегда условно: экзотические, часто несуществующие страны, царства мистических, сверхъестественных сил.

Фабульная основа баллады построена на повествовании о мрачных, трагических событиях, связанных либо с несчастной любовью, кровавой местью, предательством, убийством, либо со столкновением характеров, приводящим к роковому исходу.

В балладном жанре сюжетное действие концентрируется на одном, наиболее значительном конфликте. Важную роль играют вещие сны, недобрые приметы и предсказания, а также мотивы превращения, метаморфозы, которые в конечном итоге приводят к трагическому противопоставлению жизни и смерти. Морально-нравственная оценка является важной чертой баллады. В ней также происходит деление на положительных и отрицательных персонажей. Для баллады важно не просто изображение человека, внешних проявлений его страданий, страха, физической боли, а изображение его внутренних переживаний, психологических состояний. В балладе герой является центром развития балладного сюжета, поэтому объективность изложения сменяется субъективной направленностью действия, которая «определяется душевными переживаниями, конфликтом героя с окружающим миром и с самим собой» [1]. Неотъемлемой частью лирического образа становится предчувствование. Вероятно, оно развилось из фольклорных мотивов «вещего сна, недоброго предзнаменования, зловещей приметы» [4, с. 12].

Одной из ключевых отличительных черт жанра баллады является мифолого-фантастическая направленность содержания. Заявленные стихотворения посвящены библейским сюжетам, отражающим основные христианские мифы. А о фантастичности или реалистичности событий, изображенных в Библии, до сих пор ведутся дискуссии.

Стихотворения являются сюжетными, однако, степень оформленности сюжета различна. Так в самом раннем по дате написания стихотворении «В Гефсиманском саду» (1894) Бунин переосмысливает канонический библейский сюжет о молении Иисуса в ночь ареста. Классическая схема построения сюжета (завязка, кульминация, развязка) в стихотворении не соблюдается. Читатель появляется рядом с героем внезапно (начало стихотворения «…И в этот час, гласит преданье...») и также неожиданно покидает место действия. Бунина интересует непосредственно момент борьбы Божественной и человеческой воли. Однако автор концентрирует внимание не на чувствах героя, а на реакции окружающей природы на происходящее событие. Происходит единение человека и природы. Бунин использует в построении сюжета классические приёмы романтической баллады: олицетворение природы, реализацию сюжета посредством диалога. Герой остаётся безмолвным. Окружающие его растения превозносят Господа, восхваляют Христа и поддерживают в нём Божественную волю. Однако автор подчёркивает превосходство Бога-человека над природой. Авторская позиция выражается через диалоги растений, которые берут на себя функцию нарратора. Роковое столкновение здесь происходит между Божественной и человеческой волей в душе Иисуса. Пространство стихотворения можно отчасти считать условным, не совсем реальным, поскольку Гефсиманский сад действительно существует, однако точное место моления Христа неизвестно. Время в стихотворении является традиционным для балладного жанра – ночь. Присутствуют характерные для баллады символ «тишь» и мотив жертвы.

Стихотворение «Трон Соломона» (1906-1908) посвящено библейскому сюжету о сотворении трона третьего еврейского царя. Библия является основным источником, который используется для обоснования реальности существования Соломона как исторической личности. Однако кроме библейских рассказов, записанных спустя более чем 400 лет после смерти Соломона, никаких достоверных свидетельств его существования не обнаружено. Тем не менее его принято считать исторической фигурой [1]. То есть основной балладный принцип – мифолого-фантастический сюжет – отражается в стихотворении.

Миф гласит, что Царь Соломон умер в 928 году до н. э. в возрасте 62 лет. Согласно легенде, это произошло в то время, когда он наблюдал за строительством нового алтаря. Чтобы не допустить страшной ошибки и убедиться в кончине царя, его не хоронили до того момента пока черви не стали точить его посох. Только тогда он был официально признан мёртвым и захоронен. Бунин по-своему интерпретирует данный миф, дополняя его множеством деталей. Снова для автора самым важным является влияние Божественной воли. Но если в стихотворении «В Гефсиманском саду» герой подчинён этой воле, то здесь герой вступает с ней в сделку. Бог награждает Соломона за его мудрость и славное служение и дарует ему возможность обмануть подданных. Бог доволен своим созданием – Соломоном, но царь знает себе цену и просит в награду иллюзию вечной жизни. Аллегория мощной власти, бессмертного правления.  Ещё одна черта балладного жанра – роковое столкновение, которое происходит между человеком и вечностью. Кольцевая композиция стихотворения указывает на победу времени. Все люди смертны, даже великие правители. Открывают и завершают стихотворение образы «значков» времени и «жучков-точильщиков». Даже такой мощный правитель, как Соломон, всего лишь человек. И после его кончины остались лишь «письмена исчезнувших народов». Трон в стихотворении выступает символом тщеславия Соломона. Сюжет раскрывается от третьего лица, что традиционно для баллады. Пространство в стихотворении не обозначено, однако мы можем понять из контекста, что события разворачиваются во дворце царя Соломона, о местоположении, да и самом существовании, которого ведутся споры.

В стихотворении «На пути из Назарета» (1912) хронотоп разделен на два тесно переплетённых пространства-времени, на два своеобразных измерения. Возникает романтический мотив двоемирия. Одно измерение – Самария, дорога из Назарета, начало нашей эры, где герою видится Дева Мария. Другое измерение – вся история человечества после распятия Христа. Здесь категории пространства и времени неразделимы, слиты воедино. Герой в начале стихотворения приходит к Назарету, к вере, к Богу, к истокам человеческого духа как отдельно взятый человек. А в финале он пророчествует, что всё человечество рано или поздно обратится к подлинным ценностям – к вере. Таким образом, Бунин снова использует классический приём кольцевой композиции, но трансформирует его. В центре внимания автора снова конфликт между Божественным и земным в конкретном человеке и в человечестве в целом. Стихотворение начинается с повествования о встрече героя и божественной семьи, а затем трансформируется в обширное описание обращения людей к образу Девы Марии в мировой истории, культуре и даже в быту. Вечный единственно ценный образ Марии противопоставляется бренности человеческой жизни и всей человеческой истории в целом. Автор обращается к популярному в то время культу Прекрасной Дамы. Бунин подчёркивает быстротечность и зыбкость человеческой жизни и её материальных ценностей, противопоставляя им вечные, подлинные ценности христианства. Важен для автора и мотив посильной жертвы, которую каждый человек приносит Богу. Хотя в масштабах человечества эти жертвы кажутся несущественными, для отдельного человека это самое дорогое, что у него есть. Дева Мария пожертвовала для человечества самое ценное – своего ребёнка –, но и человечество на протяжении всей своей истории тоже жертвует Богу самое дорогое для души каждого.

Название стихотворения «Бегство в Египет» (1915) тождественно названию библейского мифа из Евангелия от Матфея о бегстве семьи Иисуса Христа в Египет, с целью избежать избиения младенцев, произведённого по указанию царя Ирода. Сюжет стихотворения полностью повторяет евангельский. Так читатель оказывается в эпицентре событий, застаёт героиню в разгаре происходящего. Бунин, отдавая дань романтической традиции, наделяет природу человеческими качествами. Всё живое вокруг задействовано в основном глобальном конфликте – борьбе добра и зла, Божественного и человеческого. Внимание читателей, как и в стихотворении «В Гефсиманском саду», сосредоточено не на героине, а на природе. Прослеживаются идеи пантеизма. Хотя Бунин не отвергает антропоцентризм, скорее наоборот, он подчеркивает фундаментальное единство всего живого – человека и природы. Пространство здесь также традиционно для баллады – лес, заросли. Это обособленное пространство наполнено страхами, чудесными существами, нехарактерными для реального мира. Особое пространство отделяет Марию и её ребёнка от реального мира.

Исследователь О.Н. Владимиров отмечает изобилие «метафизических вопросов» в лирике И.А. Бунина 1910-х годов, его обращение к религиозным книгам [3, с. 32], на базе чего и формируется балладная схема в ранней лирике автора.

Таким образом, И.А. Бунин выстраивает сюжеты рассматриваемых стихотворений на ветхозаветных образах и событиях, перерабатывает исторические и фольклорные источники. Балладная схема у автора синтезирует традиционно романтические черты (занимательный сюжет, фантастические элементы, исключительные характеры балладных героев) и поэтику неоромантизма и предмодернизма (увлечение экзотикой, эстетизация действительности, символизация). При этом образный строй стихотворений является символичным и аллегоричным, что формирует новый подход к построению баллады в целом: композиционная структура не столько несет жанрообразующую функцию, сколько служит для построения сюжетного плана и подчиняется специфическому, неравномерному балладному времени.

Список литературы:

1. Александровская М.А. Становление жанра баллады в русской поэзии второй половины XVIII века : автореферат дис. ... кандидата филологических наук : 10.01.01 / Моск. пед. гос. ун-т. - Москва, 2004. – 13 с.
2. Анисимова Е.Е. Традиции В.А. Жуковского в мотивной поэтике И.А. Бунина: от лирики к публицистике / Вестник Новосибирского государственного университета. Т. 11. Вып. 2. – 2011. С. 167-171.
3. Владимиров О.Н. Баллада в лирике Бунина 1910-х годов. / Вестник ТГПУ. Вып. 6 (15). – 1999. С. 32-36.
4. Кулагина А.В. Балладные песни // Баллады. Библиотека русского фольклора/ Под ред. Ю.Г. Круглова. Сост., подг. текстов и комментарии Б.П. Кирдана. Вступ. ст. A.B. Кулагиной. М., 2001. – С. 5-26.