ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРИНЦИПЫ ПОСТМОДЕРНИСТСКОЙ ДЕКОНСТРУКЦИИ

Возникший в XX веке новый тип художественной культуры, обозначенный термином «постмодернизм», продолжает привлекать пристальное внимание исследователей в области эстетики. Одной из наиболее актуальных для изучения основ постмодернистской эстетики, несомненно, является теория деконструкции. Поэтому выявление теоретических и методологических аспектов данной концепции представляется важным в рамках осмысления постмодернистского искусства в целом.

Чтобы достичь поставленной цели, следует начать с характеристики постмодернизма как целого. Термин «постмодернизм» на данный момент является одним из самых употребительных в словаре социогуманитарных наук. Этим термином принято называть те изменения в общественном сознании западного человека, начавшиеся 20 лет назад и ознаменовавшие смену культурной парадигмы.

Постмодернизм в культуре проявился в комплексе идеологических установок, среди которых пересмотр предпосылок европейской культурной традиции, связанных с прогрессом, распространение либеральных ценностей, признание целью экономики неуклонный прирост материальных благ [1, с. 297].

Ключевыми понятиями, отражающими тип постмодернистского мироощущения, являются широко известные «мир как хаос», «постмодернистская чувствительность», «мир как текст», «сознание как текст», «кризис авторитетов», «противоречивость», «дискретность», «фрагментарность», «интертекстуальность», «авторская маска», «двойной код» и др.

Как замечает Н.И. Губанов, не последнее место в формировании постмодернизма как теоретически обоснованной системы занимает «возрастание в обществе роли информации» [2, с. 56]. Вместе с тем своим обликом новый тип культуры обязан и социально-экономическим сдвигам в европейских странах. Вышеуказанные параметры позволяют утверждать, что постмодернизм есть современная форма радикального социокультурного скептицизма [3, 1с. 75].

С этим связан деструктивный характер влияния постмодернизма на традиционную художественную культуру, так как постмодернистское искусство открыто тяготеет к маргинализму, уходу от магистральных явлений культуры. Все произведения постмодернизма в силу этого эклектичны, то есть в них присутствуют стилевое и жанровое смешение, отсутствие привычной системы персонажей, нарушения логики изложения. Постмодернистскому искусству свойственно ироническое отношение к культурно значимым текстам и провозглашение новизны как аксиологической доминанты.

Описывая ситуацию, в котором оказывается искусство с рождением постмодернизма, его теоретик Ж. Бодрийяр пишет «...если попытаться дать определение существующему положению вещей, то я назвал его состоянием после оргии. Оргия – это любой взрывной элемент современности, момент освобождения во всех областях» [4, с. 11]. Мотив освобождения индивида из под власти культурных запретов – неотъемлемая часть программы постмодернизма. Например, П. Козловски утверждает: «Понятие постмодернизма является освобождающим, так как оно избавляет от стальных оков истории и необходимости» [5, с. 32].

Возможность постмодернизма противостоять навязанному конкретной культурой способу мышления коренится как раз в теории деконструкции, которая являет собой своеобразный метод изучения действительности. Общепринятое определение деконструкции в науке отсутствует. Так, в эстетике под деконструкцией понимаются «тенденции в современной культуре, эстетике, направленной на «смешение» традиционных ценностей и истин» [6, 71]. Другой теоретический источник дает следующее определение: «Деконструкция – это не критика, не анализ и не метод, но художественная транскрипция философии на основе данных гуманитарных наук, искусства и эстетики, метафорический психоанализ философского языка» [1, 6с. 14].

Часто деконструкцию воспринимают в качестве метода исследования, например, как «метод анализа и критики предшествующей метафизики и модернизма». Теория деконструкции принадлежит Ж. Деррида, чье философское творчество стало основным концептуальным источником эстетической программы постмодернизма. В одной из работ Деррида говорит, что некорректно заниматься поиском однозначного семантического наполнения введенного им термина. Как подмечал Ж. Деррида, «деконструкция не является каким-то методом и не может быть тpaнcфopмиpoвaнa в мeтoд. Оcoбеннo тoгдa, когда в этом слове подчеркивается процедурное или техническое значение». Деконструция не может быть названа неким актом или операцией. Деконструкция – это событие, которое «не дожидается размышления, сознания или организации субъекта – ни даже современности» [7].

Говоря о методах и приемах деконструкции текстов нельзя отрицать тот факт, что необходимым условием использования деконструкции является наличие критического мышления, способного дистанцироваться от какой бы то ни было дискурсивной практики. Принцип дистанцирования берет начало в модернистском остранении, которое, согласно О. Ханзен-Леве, «стоит за всеми актами теоретического и практического любопытства, которое движет человеком, побуждая его обнаруживать, что навязанные или добровольно принятые формы восприятия или познания, нормы или образцы деятельности – своего рода очки, оказавшиеся между прямым, непосредственным зрением и “настоящей действительностью”: если очки обнаружены, то их можно снять и превратить в предмет (а не средство, как до того) рассмотрения и рефлексии» [8, 12].

Можно сказать, что постмодернизм вывел остранение на уровень не средства осмысления, а цели творчества и философии. По словам Ю.С. Подлубновой, «любопытству исследователя-конструктора постмодернизм предпочел иронию и скепсис интеллектуала-вивисектора, пользующегося самым разнообразным инструментарием. Именно ироническое остраняющее сознание сделало деконструкцию основным «событием» постмодернистского текста. Остранение, таким образом, утратило в постмодернизме первоначальное значение приема, связанного исключительно с обновляющей точкой зрения и необычным ракурсом видения, и стало, по сути, одной из функциональных характеристик деконструкции, имеющей самые широкие возможности в плане применения литературных приемов» [9, с. 234].

Проводя сопоставление таких смежных в истории мысли понятий, как «деструкция» и «деконструкция», следует заметить, что в отличие от «деструкции» «деконструкция» подразумевает не разрушение, а скорее машинную сборку-разборку чего-то целого для переноса в другое место. Сборка и разборка целого на составные части здесь, пожалуй, понятия, которые помогают нам представить механические действия, произведенные Деррида внутри структуры текста. В результате распадения целого на составные элементы, мы находим в каждом из них отдельный смысл и содержание, не говоря уже об увеличении числа возможных интерпретаций составного элемента. Речь идет о возможности одного и того же элемента структуры существовать в другом контексте, принимая, изменяя или расширяя смысл, относительно этого контекста. Например, в литературе деконструкция часто реализуется в тенденции включить классический опус в новый, современный художественный и социальный контекст.

Разрушение «горизонта ожидания», дестабилизация и изменение статуса модернистских ценностей в процессе деконструкции культурного объекта позволяет выявить теоретические понятия, имплицитно содержащихся в культуре. Специфика деконструкции, по Ж. Деррида, заключается в том, что она выражает мировоззрение, которое не нуждается в социальной иерархии и социальном заказе. В искусстве это может быть выражено, к примеру, в том, что постмодернистскому театру свойственна «де-иерархизации театральных выразительных средств», где ни один из элементов театральной постановки не является более или менее выраженным. То есть деконструкция отменяет иерархию выразительных средств, во время спектакля они все работают наравне.

Если модернизм в качестве истины выдвигал целое, то постмодернисты, руководствуясь принципами деконструкции, провозгласили, что истина имеет плюралистичный характер. Деконструкцию, по нашему мнению, можно назвать методом исследования художественной культуры. Это вполне справедливо, так как в основе деконструкции лежит идея о том, что все сущее, включая искусство, представляет собой текст. При этом всякий текст является результатом соединение в одно нескольких ранее созданных текстов. В этом смысле вся культура состоит из определенного набора текстов, корнями, уходящими в первичные тексты и обладающими способностью порождать новые. Сотканное из множества лоскутков текстовое полотно обретает семантическую автономность, выходя за рамки смыслов, заложенных автором.

Мировоззренческие основы деконструкции берут свое начало в ситуации духовного кризиса, в котором оказалось западное общество. Поэтому деконструкция применяется к любой идеологеме с целью вскрыть ее несостоятельность, а также к любой ценности, чтобы вскрыть ее «омертвелость». Именно поэтому деконструктивизм видит в культурном бытии только «игру вечного колебания». Постмодернистский текст превращается в постоянную череду самоинтерпретаций, и никакая из них не может быть ошибочной, ведь для постмодернистов любая интерпретация истинна. Как верно заметил исследователь постмодернизма В. Курицын, «постмодернизм – опыт непрерывного знакового обмена, взаимопровокаций и перекодировок» [3, с. 176].

Для деконструкции, в отличие от деструкции, характерен отказ от онтологических претензий на создание нового языка. Деконструкция направлена на переосмысление, переработку дискурса, уже имеющихся языковых конструктов (оппозиций, иерархий и тому подобного). Основными процедурами деконструкции являются различение, вычеркивания, анализ следов, оговорок, ошибок и т.д., следовательно, практическая работа с текстами.

В отличие от традиционных методов метафизики, деконструкция не содержит ограниченного количества правил, но может быть применена к любому тексту. В то же время это методология, которая конструирует определенную модель анализа, толкования произведений. Главным методологическими принципами деконструкции являются попытка открыть новое через опыт и язык, а также междисциплинарность, преодолевающая границы между философией и художественным творчеством.

Главным в творчестве Деррида была идея децентрации структуры текстов, создание пространства отсутствия центра или множественных центров, которые не являются подчиненными друг к другу. Он пытался деконструировать сам принцип бинарности, иерархический характер противопоставления центра и периферии, мужского и женского, письма и речи. Деррида утверждал, что мир символических значений не может быть сведен к бинарной структуре, оппозицией бинаризму должны быть парадокс, неопределенность, «щель», содержательное нарушение, которое возникает в результате деконструкции. Таким образом Деррида пытался избежать влияния дискурсивной власти, которая, по его мнению, проявляет себя повсюду, и прежде всего в принципах создания текстов, которые бессознательно влияют на принципы общественного мышления.

Метод деконструкции, используемый Деррида, подрывает ценностную структуру дискурса, где все элементы «сборки-разборки» теряют прежний статус и становятся равными, что дает возможность составить структуру заново, но в другой конфигурации или последовательности. Примеры использования метода деконструкции можно увидеть практически во всех видах художественных практик. Зарубежные теоретики искусства часто говорят о деконструкции как о «переустановлении» отношений в композиции произведении. Деконструкция как стратегия идет дальше стирания дуальных оппозиций (означающее-означаемое, негативное-позитивное). Смысл в том, что деконструкция обезоруживает иерархические оппозиционные структуры, пересматривая само понятие оппозиции. С этой точки зрения также можно говорить о природе деконструкции как о «стирании» прежнего содержания с целью обнаружения нового. Метод деконструкции раскрывает множественность альтернативных путей понимания текста, а также дает потенциал для возникновения новых отношений к смыслу его содержания. Лысенко справедливо указывает на трансформацию классической оппозиции автора и воспринимающего, что неминуемо ведет к возникновению «напряжения» в результате «нарушения привычных ожиданий» последнего. Метод деконструкции позволяет «поднять на поверхность» существующие в тексте компоненты, а затем ре-интерпретировать их, пересмотреть порядок элементов, позволяя тексту отличаться от уже существующего [10, с. 116].

Таким образом, суть теории и методологии деконструкции заключается в том, что это интерпретация текста, которая расщепляет его на фрагменты, меняет содержания текста, благодаря «демонтажу» его внешних компонентов. Ключевые принципы деконструкции можно сформулировать так:

1. преобладание плюральности над авторитарным центром;
2. неприятие власти и доминирования в любых формах;
3. приоритет критики над согласием и подчиненностью;
4. утверждение принципа разницы в противоположность принципу тождества;
5. критика морального универсализма как средство противостояния всяким авторитетам – государственной власти, партийной дисциплине, канонизированной литературной или жанровой традиции.

Идеи Деррида о деконструкции текстов и возможность игры с их структурными элементами глубоко повлияли на западную филологию, искусство и литературу. В 1970-1980-е годы начинают появляться экспериментальные художественные произведения, в которых отсутствует внутренняя структура, которые можно читать с любого места, так как они представляют собой сборники цитат многих авторов, или отдельные страницы с фрагментами рассказов.

Концепция деконструкции стала источником понятия о гипертексте – тексте, который построен таким образом, что превращается в систему различных текстов, одновременно являясь и единством и множественностью. Концепция деконструкции оказалась плодотворной для советского и постсоветского искусства. Уже в 1970-е годы возникает неофициальное художественное течение, получившее название «соц-арт», которое современные критики считают одним из самых успешных направлений деконструктивизма. Целью соц-арта была художественная деконструкция различных советских идеологем и символов, на политическом и социальном уровнях.

Широкое распространение принцип деконструкции приобрел не только в пространстве европейской культуры, но и в Соединенных Штатах Америки. Популяризации деконструкции способствовали эссе американского ученого  Поля де Мана. Он понимал деконструкцию несколько иначе, чем Деррида, который считал ее принципом (методом) интерпретации со стороны находящегося вне текста, чья задача – разрушить жесткие оппозиции и иерархии. Де Ман наделял тексты внутренней мудростью и способностью к самокритике. Ученый советовал подвергнуть каждое принятое, традиционное противопоставление (целостность-фрагментарность, внутреннее-внешнее) стиранию, устранению, выявлять, что эти понятия не столь противоположные, как это кажется на первый взгляд. Представители так называемой Йельской школы деконструктивизма считали, что деконструкция помогает внимательно всматриваться в тексты, которые не могут быть сведены к одной интерпретации. Деконструкция, по мнению де Мана, – это одновременно теория и практика, метод чтения текстов с целью вывести на поверхность конфликты, умолчания и расколы. Деконструкция может быть применена к любой дисциплине или культурному продукту. Вначале сосредоточенная на философии и литературной теории, сегодня деконструкция находит применение в многих отраслях, от архитектуры до теологии.

Список литературы:

1. Новая философская энциклопедия: в 4 т. – М.: Мысль, 2001.
2. Губанов Н.И. Нищета философии постмодернизма // Философия и общество,  № 1, 2007. – С. 54-69.
3. Тарасов А. Н. Теория деконструкции как философско-теоретическая основа эстетики постмодернизма // Философия и общество, № 1, январь – март 2009. – С. 174–187.
4. Бодрийяр Жан. Прозрачность зла.– М.: Добросвет, 2000. – 258 с.
5. Козловски П. Культура постмодерна.– М.: Республика, 1997. - 240 с.
6. Эстетика / под общ. ред. А. А. Беляева и др. – М.: Политиздат, 1989.
7. Деррида Ж. Письмо к японскому другу // Вопросы философии, № 4, 1992.
8. Ханзен-Леве О.А. Русский формализм: Методологическая реконструкция развития на основе принципа остранения. – М.: Языки русской культуры, 2001.
9. Подлубнова Ю.С. «Что не нравится – я просто отменяю»: остранения Д.А. Пригова // Уральский филологический вестник, № 3, 2016. – С. 232-242.
10. Лысенко C.Ю. Интерпретаторские стратегии постмодернизма в современном музыкальном театре: реинтерпретация и деконструкция. – Тамбов: Изд-во Грамота, 2012, № 12 (26): в 3-х ч. Ч. II. C. 115-118.