ИССЛЕДОВАНИЕ ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОСТИ МЕЖДУ «СВЕТЛАНОЙ» И «СТАРЫМИ КНИГАМИ»

АННОТАЦИЯ

Разные эпохи наделяли женские образы в русской литературе разными духовными коннотациями, но истинная доброта и красота русского национального духа никогда не менялась. С помощью интертекстуальной стратегии повествования писатели связали женские образы в истории русской литературы в цепь символов. В статье делается попытка выявить общность прекрасных качеств русского национального женского образа на основе анализа интертекстуальности между «Светланой» и «Старыми книгами».

Ключевые слова: «Светлана»; «Старые книги»; женские образы; интертекстуальность

Ⅰ. Введение

В. С. Маканин создал свой оригинальный стилистический взгляд на «Рифму-роман» и часто использует интертекстуальные повествовательные стратегии, опираясь на произведения выдающихся русских традиционных писателей.

Как поэт-романтиков XIX века, В. А. Жуковский написал «Светлану», в которой кратко описывается загадочная история любви. Героиня смелая и искренняя, а ее верность и вера в любовь сделали ее счастливым концом. В «Старые книги» В. С. Маканин позаимствовал интертекстуальные стратегии, чтобы сформировать Светлану на протяжении всего ХХ века и превратился в спекулянта, занимающегося скальпированием книг, в конечном итоге из-за тоски по любви. Бросьте все и сдайтесь в тюрьму. Девушки разных эпох, кажется, обладают разными духовными качествами, но правда, добро и красота, которые они разделяют, как русских женщин, длятся вечно.

Ⅱ. Интертекстуальность

Есть две ситуации появления литературы: одна - это «теория вдохновения», а другая - «теория подражания». Платон относил литературное и художественное творчество к вдохновению богов. Когда люди получают это вдохновение, они впадают в безумие, теряют рассудок и занимаются почти счастливыми литературными творениями. Этот взгляд подчеркивает изобретательность творческого предмета, а каждое слово исходит от оригинальности.

Понятие «имитация» восходит к пифагорейской школе древней Греции, которая считала, что «все вещи являются имитацией логарифмов». Так называемая «имитация» должна иметь двойственную противоположность. Позже Гераклит считал, что искусство выражается в позе, воспроизводящей природу, и Демокрит также согласился с этим утверждением, что «искусство происходит от природы». Платон считает, что корень всего - в идеях, все - имитация идеям, а литература и искусство - всего лишь имитации подражания. Аристотель усилил положительный эффект имитации: сущность искусства заключается в имитации, которое не обязательно должно быть верным оригиналу, но может сделать подражание более красивым или уродливым.

Писатели-постреалисты часто охватывают пространство и время, используя интертекстуальные повествовательные стратегии для построения произведений с разных точек зрения. Они переделывают классику, отбирая материалы и обрабатывая их, придавая им новый оттенок времени и побуждая людей переосмыслить классические положения. Интертекстуальность относится к отношениям и процессу взаимной связи и трансформации между текстом и другими текстами, идентичностью, значением, предметом и социальной и исторической реальностью. Интертекстуальность в узком смысле относится к взаимному отображению и взаимосвязи между литературными текстами, тогда как интертекстуальность в широком смысле относится к интертекстуальности между литературным текстом как областью символа и культурой его коннотации, а также взаимодействием между денотацией и сигнификатом знака.

III. Рифма-роман

В «Ракурсе» В. С. Маканин упомянул новый стиль, названный «Рифма-роман», который имеет две отличительные характеристики: первая состоит в том, чтобы имитировать классические произведения, но высмеивать реальность, а другая заключается в том, что «ключевые слова» используются в качестве «рифма», чтобы направлять повествование и составлять семантическое поле произведения. Подражание имеет двоякое значение: либо воспроизводит классику, либо пересматривает традиции. Многие писатели-постреалисты, включая В. С. Маканина, будут в полной мере использовать стратегии интертекстуального повествования, чтобы подражать традиционным русским писателям при создании. Но они не пытаются таким образом отрицать традиции и классику, а выдвигают свои собственные взгляды на существующие проблемы через контраст.

В романе «Старые книги» В. С. Маканин воспроизвел поэму «Светлана». Подобная имитация предназначена не для того, чтобы деструктивно ухудшить изначальное возвышенное и раскрыть ложную сторону персонажей, созданных В. А. Жуковским, а для того, чтобы использовать имя персонажа для создания образа спекулянта, побуждающего читателя задуматься. Иррациональность нынешней жизни. Хотя писатель подражал В. А. Жуковскому, ирония есть реальность.

Ⅳ. «Светлана»

Причудливый колорит повествования - одна из романтических традиций: В. А. Жуковский использует счастливый конец, чтобы сбалансировать структуру стихов. В «Светлане» в героине отражены жизнерадостность, доброта, смелость, верность любви и готовность посвятить этому свою жизнь. С тех пор одни и те же женские характеристики неоднократно появлялись в русской литературе.

Сюжет поэмы основан на гадании девочек в домашних условиях, что придает стихотворению загадочность этой традиционной русской народной культуре. Светлана гадание наедине во имя любви со страхом и тревогой. Гадание было исполнено неведомого страха: жених вернулся с шепотом замка, его лицо было бледным, как мертвец, он втянул Светлану на коня и побежал по дороге в церковь. В фольклоре образ дороги связан с жизненным путем. Эта дорога к церкви символизирует жизнь героини - от короны до могилы. Однако, когда Светлана ехала по этой дороге, по снегу и лугам, сквозь метель, все это предвещало несчастье. Снег, черная ворона, лунный свет и могила - все это явные признаки смерти. Светлана и «жених» сначала войдут в храм Божий, а затем прыгнут в «мирный уголок», то есть «хижину под снегом». (метафора гробницы). Проснувшись от сна, жених действительно вернулся - это награда, которую получила Светлана за преодоление страха. Она была твердой, верной и возродилась с верой в Бога.

Сильная преданность Светланы - продукт русской национальной культуры. Она взращена национальным духом, который воплощает духовные потребности всего русского народа, а также отражает различные препятствия на пути развития русской культуры.

Ⅴ. «Старые книги»

В. С. Маканин устанавливает связь с поэмой В. А. Жуковского «Светлана» через отрицательную интертекстуальность. В отличие от чистой девушки в стихотворениях В. А. Жуковского, Светлана в произведениях В. С. Маканина гладкая, трепещущая и сплетница на книжном рынке. Она спекулирует, плетет интриги, трет древние книги, обманывает священников, общается с государственными учреждениями и разыгрывает полицию. Спекулянт в конце концов сдался за решетку из-за погони за красивой любовью, но Караткин потерял надежду на жизнь и любовь из-за тени своей бывшей жены и прервал связь со Светланой после того, как ее посадили в тюрьму. Верность русских женщин любви и даже готовность посвятить себя любви также может отразиться на ней.

Женские образы в общем смысле являются символом истины, добра и красоты, но В. С. Макканин отказался от этого традиционного духа. Светлана, которая борется на книжном рынке, является жертвой семейного воспитания, социального окружения и давления на выживание. У нее ничего нет. Фактически, это также истинное изображение некоторых молодых людей в советское время. Они могут использовать свой разум только для поддержания своей жизни из-за различных факторов давления. После того, как церковный разнорабочий обманул натёрки древних книг для перепродажи, она снова пожалела этого несчастного человека, и вновь появилась изначальная доброта в человеческой природе. Простота и лояльность Светланы в отношениях с Караткиным до сих пор являются наследием прекрасных качеств русских женщин.

Старые книги - это символ феодальной системы окклюзии, преходящей культуры и традиции. В романе ученые гоняются за старыми книгами, спекулянты продают старые книги, епископы закрывают старые книги, а стирки лишают старые книги своего уникального значения и ценности. Похоже, это означает, что пока классика стоит на месте, она также сталкивается с проблемами устаревания. Запрещённые книги являются вызовом существующей системе. Старые книги, скапливаемые в доме Караткина, представляют собой интерпретацию старой школы идеологической безвестности. Они не хотят выходить из оков и не надеются на новые жизнь. В рамках одного произведения книга производит семантическое смещение, через собственное семантическое смещение, формируется новое семантическое поле и формируются два голоса разногласий с имитацией классических произведений.

В. С. Маканин отражал жизненное состояние советского общества через старые книги, а торговля Светланой старыми книгами была безмолвным вызовом социальной системе. Новая социальная среда и фон времени придают людям новые черты характера, сохраняя при этом традиционные красивые вещи. Хотя Светлана была выродком, она также выражает свое желание и стремление к лучшей жизни. В постреалистической литературе писатели используют скрупулезное построение интертекстуальных отношений, или ищут духовную подпитку из предыдущего текста, или используют подрывные методы, чтобы спланировать выход из духовного положения людей в текущем тексте.

Ⅵ. Заключение

Женские образы в русской литературе могут проявлять разные качества из-за миграции пространства и времени, а общество и время постоянно придают им новые духовные коннотации. Писатели используют интертекстуальные повествовательные стратегии, чтобы связать и сопоставить женские образы в истории русской литературы. Эти женские образы показывают духовный темперамент русской национальности. Их депрессия, колебания, исследования и борьба на протяжении более ста лет отражают болезненный исторический процесс русского народа, являются надеждой русского народа и символом продвижения и развития русской цивилизации.

Список литературы:

1. Маканин В. С. Старые книги, — М.: Советский писатель, 1976.
2. Жуковский В. А. Светлана, — М.: А. Лепского, 1909.
3. Лю Чжихуа. «Романы-рифмы»: оригинальный сатирический симуляционный стиль В. С. Маканина. —J .: Русская литература и искусство, 2019. — Т. 3. — С. 72.