ЛИРИЧЕСКОЕ ПЕРЕЖИВАНИЕ И СТРЕМЛЕНИЕ К ГАРМОНИЗАЦИИ ТВОРЧЕСКОГО ПРОЦЕССА В РАННЕМ ТВОРЧЕСТВЕ М.Ю. ЛЕРМОНТОВА

Лирический мир М.Ю. Лермонтова, как и у других поэтов, состоит из двух частей: образа лирического героя и связанного с ним отражения среды (люди или природа), осуждающей данного героя. Лирика молодого Лермонтова тяготеет к первой из этих частей и полностью ему подчиняется: лирический герой, развиваясь на протяжении всего творчества поэта, представляет собою отражение всего творческого процесса самого М.Ю. Лермонтова.

Если посмотреть на стихотворения М.Ю. Лермонтова 1841 года, то можно говорить о том, что Гейне был его любимым поэтом в тот период времени (переводом стихотворения «Ein Fichtenbaum steht einsam» является «На севере диком стоит одиноко» 1841г., также «Они любили друг друга так долго и нежно»1841г. - это перевод «Sie liebten sich beide» из той же «Книги песен»). Но в «Выхожу один я на дорогу» там, где у Гейне «нарочитая наивность, скрывающая романтическую иронию над мечтой о посмертном отдыхе, у М.Ю. Лермонтова обнаженный лирический порыв к «отраде», к Эдему, «с идеальной полнотой бытия, недостижимой в земных борениях, однако включающей в себя музыкально преображенные земные ценности (цветенье природы, женскую любовь)». [2, с. 132]

Лирический субъект явно выражен (местоимениями «Я», «мне», «мой», «мной» и повествованием от первого лица) и автопсихологичен. Автор, задавая мучающие его вопросы, озвученные во второй строфе, отвечает на них условно-желательным наклонением («Я б хотел забыться и заснуть», «Я б желал навеки так заснуть»), как бы перемещаясь в искомое вожделенное будущее, именно в котором и хочет себя найти. Лирическое переживание состоит в том, что герой одновременно сожалеет о безнадежности его жизни («Уж не жду от жизни ничего я») и восхищается торжеством небес, природой, единением неба и земли («Пустыня внемлет Богу», «в небесах торжественно и чудно!», «спит земля в сияньи голубом»). Природа одушевлена: она неотделима от человека («Надо мной чтоб вечно зеленея / Темный дум склонялся и шумел»). Автор, отказываясь от прошлого и будущего, выражает желание слиться с природой («Я б хотел забыться и заснуть», где сон – в том числе и одно из проявлений природного). Герой в поисках «свободы и покоя». Лотман отмечает, что «само сочетание покоя и свободы - идея Пушкина» (Евгений Онегин пишет Татьяне: «Я думал: вольность и покой замена счастью»), а «для Лермонтова в предшествующем его творчестве она была совершенно чужда, потому что лермонтовская свобода выявлялась в бунте, борьбе и деятельности и по самой своей природе была противоположна покою» (в стихотворениях «Кладбище», «Сон», «На севере диком стоит одиноко…» утрата жизни – это потеря свободы, неподвижность и смерть) [1, с. 78]. В самом деле, если в ранних стихотворениях Михаила Юрьевича мы наблюдаем борьбу света и тьмы, то в поздних – тенденцию к гармонизации. В них герой уже услышал «божественное слово», но продолжает бежать ему навстречу и ищет разные пути к его достижению, ведь оно так слабо уловимо… У стихотворения особенная мелодия: «сладкий голос», сопровождаемый гармонией звукописи последней строфы, напевает нам трепетную песню, используя напевные ударные гласные («выхожУ» «на дорОгу», «внемлет БОгу», «чУдно» и «трУдно», «ничУть», «заснУть» и тп.).

«Выхожу один я на дорогу…» – герой еще не в пути, он только готовится к нему, либо просто созерцает свой путь, а, быть может, и путь своего творческого «я» – этого нам он не дает с точностью понять. Путь кремнист, усеян камнями – это говорит о его вечности и нерушимости. А выходит герой ночью, когда все тихо, безгласно. И именно в эту тихую ночь мы можем видеть единение неба и земли. Пустыня и звезды встречаются также в стихотворении «Пророк», написанном в том же году. Пророк бежал в пустыню от ближних, и там его слушают даже звезды. Пустыня здесь не бескрайние пейзажи (хотя и они тоже; Л.Н. Толстой восхищался этим пейзажем М.Ю. Лермонтова, так хорошо изображавшего просторы Кавказа), а место, где можно встретиться с богом, войти в единение с природой, увидеть единение земли и неба. Ведь «пустыня внемлет Богу» - слушает его с проникновением, а звезды ведут героя к вечному. А «в небесах торжественно и чудно!». Как справедливо, на наш взгляд, отметил Лотман «слово «чудо» означает и положительную оценку (хорошо, прекрасно), и вместе с тем несет семантику чуда: на небе совершается некое торжественное чудо». Герой наблюдает единение земли с небом («Спит земля в сияньи голубом»), присутствуя на скрытом от «невежественной толпы» таинства природы. Герой же выходит «один», как тоже отмечает Лотман, и это указывает не на одиночество, как прежде, а на избранничество: «поэт оказался единственным, кто был допущен в святилище природы». Не сильно, но все-таки в какой-то мере внутреннее состояние поэта противопоставлено гармонии природы: он вопрошает («Жду ль чего? Жалею ли о чем?»), восклицает («Я ищу свободы и покоя!) и мечтает («Я б желал навеки так заснуть»), ему больно и трудно. Покой, которого так жаждет герой – тот же сон, а сон, как и свобода, тоже является внутренним, принадлежащим в первую очередь самому субъекту, хотя, конечно, неотделим и от божественного, величественного природного. Он желает забыться и заснуть. Но «забыться» имеет производящую основу от «быти» - первонач. «расти, произрастать» [3]. Лермонтовское «забыться» означает не отречься от всего, а найти единение со сном природы («Спит земля…»). Не умереть хочет герой, а «так заснуть, / Чтоб в груди дремали жизни силы, / Чтоб дыша вздымалась тихо грудь». Он также не отрекается от ощущений и чувств: «Чтоб весь день, всю ночь мой слух лелея, / Про любовь мне сладкий голос пел».

Обратим внимание на желание героя ощущать рядом бессмертный дуб: «Надо мной, чтоб вечно зеленея / Темный дуб склонялся и шумел». В последней строфе есть и Космический Эрос, и образ мирового дерева - дуба, соединяющего небо с землею. С уверенностью можно говорить о том, что герой стремится все-таки к гармонии, к Космосу. Герой не обособляется от мира, а уравновешивает в нем себя и свои чувства. Отказываясь от прошлого и будущего («Уж не жду от жизни ничего я, / И не жаль мне прошлого ничуть), он желает слиться с вечностью. Во многих стихотворениях автора просматривается желание бессмертия, но не на физическом уровне, ведь, быть может и в порыве отчаяния, в стихотворении «Благодарность» поэт, описывая свои страдания, пишет Богу:

За все, за все Тебя благодарю я <…>

Устрой лишь так, чтобы Тебя отныне

Недолго я еще благодарил.

А желание творческого бессмертия мы находим, например, здесь:

Боюсь не смерти я. О нет!

Боюсь исчезнуть совершенно.

Хочу, чтоб труд мой вдохновенный

Когда-нибудь увидел свет.

Повторим, что на протяжение всего творчества поэт стремился найти гармонию, чтобы создавать поистине бессмертные произведения. Это стихотворение удивительно легко ложится на музыку – это одно из доказательств его совершенности. Но нет разграничения песенного варианта со стихотворным – оба они на удивление гармонично мелодичны. Изучение эволюции героя через призму борьбы двух начал может позволить с высокой степенью наглядности раскрыть наиболее существенные закономерности творческой эволюции поэта.

Образ лирического героя у М.Ю. Лермонтова имеет большое значение, воплощается более цельно, он постоянен и сильно индивидуализирован. Данный образ как бы возвышается над реальностью и зачастую не растворяется в ней, как и она в нем. Лермонтовский лирический герой – это глубоко личное, но вместе с тем и наиболее естественное воплощение лермонтовского человека, т. е. самого М.Ю. Лермонтова. Лирический герой стихотворений — носитель индивидуального характера. Как отмечает исследователь творчества М.Ю. Лермонтова Д.Е. Максимов, лирический герой стихотворений является и поэтом, мыслителем и гражданином, размышляющим о соотношении «земного» и «небесного», о свободе и рабстве, о жизни и смерти, о судьбе своей родины, и вместе с тем человек, отдающийся всем впечатлениям личной жизни и, прежде всего, любви. И это сближение в лирике М.Ю. Лермонтова различных тематических линий часто превращается у него в совпадение их в одних и тех же стихотворениях, которые оказываются тогда и личными, и гражданскими, и философскими [2, с. 147].

В ранних стихотворениях М.Ю. Лермонтова еще не найдены способы выражения открывшихся знаний, т.к. субъективные моменты мешают гармонизации творческого процесса. Чтобы вместить опыт, лирическому герою необходима внутренняя перестройка. Стихотворение «Гляжу на будущность с боязнью» отражает переломный момент в творчестве и, соответственно, в мироощущении поэта. В данном стихотворении настоящее предстает как точка связи прошлого и будущего. Связь имеет достаточно конфликтный характер, но здесь присутствует и некая надежа на преодоление конфликта. Решающим в достижении гармонии у М.Ю. Лермонтова является религиозное сознание, но только в случае его надконфессиональности. Мир предстает как художественное произведение.

Список литературы:

1. Лотман Ю. М. В школе поэтического слова: Пушкин. Лермонтов. Гоголь: Кн. для учителя.— М.: Просвещение, 1988.—352 с
2. Максимов Д. Е. О двух стихотворениях Лермонтова // Русская классическая литература: Разборы и анализы. М., 1969. С. 127—147
3. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: В 4-х т.: Пер. с нем. — 2-е изд., стереотип. — М.: Прогресс, 1986—1987. – 864 с.