СЕМАНТИКА КОНЦЕПТОВ «ЗЕМЛЯ» И «НЕБО» В РАННИХ ПОЭМАХ М. Ю. ЛЕРМОНТОВА (1828-1836 ГГ.)

Неоспоримо высок вклад М. Ю. Лермонтова в отечественную литературу. Однако, несмотря на большое количество исследований произведений писателя, его философско-религиозные ориентиры по-прежнему остаются предметом обсуждения.

Наиболее продуктивным подходом для оценки аксиологии автора нам видится концепт-анализ, позволяющий изучить глубинные смыслы понятий, скрытые в тексте.

Одними из главным структурообразующих элементов произведений Лермонтова являются концепты земля и небо. Цель настоящей публикации – раскрыть их семантику в ранних поэмах автора, охватывающих, согласно традиционной точке зрения, период с 1828 по 1836 гг.

Ранние поэмы характеризуются отрицательным отношением к земле. Такая оценка связана, в первую очередь, с образами героев произведений и событиями их прошлого. Находясь в тяжёлой жизненной ситуации, персонажи склонны воспринимать весь мир сквозь призму собственных переживаний. Так, Джюлио сообщает: «И я оставил прихотливый свет, / В котором для меня веселья нет / И где раскаянье бежит от нас, / Покуда юность не оставит глаз» [2, с. 271]. Лексема свет, являясь репрезентацией концепта земля, получает в приведённых строках отрицательную оценку. Герой говорит о неопытной и оттого греховной молодости и упоминает о раскаянии как плодотворном, духовно необходимом явлении. Воспоминания о прошлом персонажа «Корсара» также сопровождаются критикой собственных поступков и суждений. Начиная рассказывать историю жизни, он говорит: «Возненавидя шумный свет, / Узнав неверной жизни цену (…) Не могши более страдать, / Я вдруг решился убежать» [2, с. 251]. Жизнь сопрягается для героя со страданиями, от которых он, по канонам романтизма, стремится скрыться. Однако и в дальних странах душа не чувствует облегчения от бремени: «Мир был чужой мне, жизнь пуста» [2, с. 253]. Земной мир всё так же не вызывает у героя положительных эмоций. Однако персонаж даёт оценку сущему, исходя из собственного пережитого несчастья, руководствуясь минутными взрывами эмоций. При этом, спустя некоторое время, нравственно повзрослев, герой уже не столь категоричен в суждениях. Он с сожалением вспоминает о своих чувствах в прошлом: «Как бы сражаяся с судьбою, / Мятежной ярости полна, / Душа, терзанью предана, / Живет утратою самою. / Узнав лишь тень утраты сей, / Я ждал ее еще мятежней, / Еще печальней, безнадежней, / Как лишь начало страшных дней» [2, с. 257]. В представленных строках описано упоение страданием, уныние души. Оно приводит к тому, что исчезают кроткий покой, «милое волненье / И благородное стремленье / И чувств и мыслей молодых, / Высоких, нежных, удалых» [2, с. 257], а значит – всё светлое, чем живет человек, любовь к жизни. Отсюда берёт начало отрицательное отношение героя к миру.

Примечательно, что романтическое мышление, свойственное действующим лицам, разделяется и самим поэтом. Так, в поэме «Боярин Орша» автор стремится оправдать своего героя, становясь на его сторону и обвиняя мир в несправедливости. Лермонтов осуждает не уныние души, а внешние обстоятельства, породившие данное состояние, и в этом проявляется незрелость его позиции.

С другой стороны, вторая причина негативного отношения к земле связана с оценкой деятельности населяющих её созданий. Поэт убеждён, что отсутствие благополучия и любви в жизни – это вина самого человека. Лермонтов неоднократно говорит о том, что выбор личности определяет её судьбу («Корсар», «Джюлио») и, кроме того, способен влиять на состояние мироустройства. Так, в поэме «Ангел смерти» земные страсти (а именно стремление к признанию) заставляют Зораима предать любовь. Именно этот поступок приводит к ожесточению Ангела, который ранее спускался на землю, чтобы утешать людей перед смертью. По сюжету, однажды оживив умершую Аду – возлюбленную Зораима – Ангел вселил в девушку свою душу. Но юноша обменял любовь на стремление к славе и ушёл на войну, где и погиб. Тогда «Ангел смерти молодой / Простился с прежней добротой; / Людей узнал он» [2, с. 321] и с тех пор в последний миг жизни человека преподносит ему наказанье.

Несчастья – плод деяний людей, их неправильных решений и ориентации на ложные ценности. Так, из концепта земля выделяется особый мыслеобраз – люди, который наполняется преимущественно отрицательными коннотациями и практически не меняется на протяжении всей творческой деятельности автора: «…так себе неверны мы!! – / Живем, томимся и желаем, / А получивши – забываем (…) И – в беспрерывном так томленье / Мы тратим жизнь, о боже мой» [2, с. 256]; «Мщенье – царь в душах людей» [2, с. 316]; «Но люди, люди... что природа им? / Едва успел обнять изгнанник брата, / Уж клевета и зависть — всё над ним!» [2, с. 332]; «Он жил: он знал людей и свет, / Он злом не мог быть удивлен» [2, с. 434].

Стоит отметить, что Лермонтов всё-таки сознаёт возможность прекрасного на земле. Поэт признаёт любовь высшей ценностью и считает, что она способна излечить внутреннюю боль человека и помочь преодолеть его тоску. Данное суждение говорит о большой проницательности души молодого автора. Несмотря на свою юность, интуитивно он понимал необходимость любви в жизни каждого, и неудачи в личной жизни не ослабили его уверенности в великом чувстве. По мысли Лермонтова, оно возможно как на небесах, так и на земле. В творениях поэта любовь словно возвышается над двумя мирами, являясь для них объединяющим началом.

В отличие от концепта земля, мыслеобраз небо наполняется только положительными характеристиками. Небеса для Лермонтова – это возвышенный мир прекрасного, обладающий благотворной силой, способный наделить вдохновением, являющийся домом для здорового человеческого духа и райских созданий. Кроме того, небо – это источник высшей справедливости. Мотив суда над человеком наиболее ярко выражен в «Исповеди». Герой поэмы помещён в тюрьму, однако читатель не знает предыстории и не может оценить ситуацию во всей её полноте («Таков был рок! – зачем, за что, / Не знал и знать не мог никто» [2, с. 274]). При этом осуждённый утверждает свою полную невиновность не только перед другим человеком, но и перед Богом: «И если б мог я эту грудь / Перед тобою развернуть, / Ты, верно не прочел бы в ней, / Что я преступник иль злодей» [2, с. 276]; «Тебе клянусь перед творцом, / Что не виновен я ни в чем» [2, с. 278]. Герой поэмы не пытается бунтовать, он покорно принимает свою участь: «Он оправданья не искал; / Он знал людей и знал закон… / И ничего от них не ждал» [2, с. 274]; «Судей бесчувственных моих / Не проклинаю» [2, с. 276], хотя и отрицает право людского суда выносить приговоры ближним: «Не говори, что божий суд / Определяет мне конец. / Всё люди, люди, мой отец…» [2, с. 274]. Исповедь, таким образом, оказывается не возможностью получить прощение Бога в случае покаяния, а последним словом человека, участь которого уже определена. Данная идея воплощается и в «Боярине Орше». Так, исповеди Арсения предшествуют строки: «Там грозный суд, последний суд / Произнесет отец святой / Над бедной грешной головой!» [2, с. 440], – которые свидетельствуют, что покаяние героя – для других простая, ничего не стоящая формальность, а его судьба уже определена. Лермонтов очень точно характеризует поведение монаха, принимающего исповедь: «Укор готовый на устах / Словами книжными убрал» [2, с. 441]. Читатель понимает, что последующие фразы чернеца, адресованные осуждённому: «Простить не может суд земной, / Но в небе есть судья иной: / Он милосерд — ему теперь / При нас дела свои поверь!» [2, с. 441], – не более чем дань формальности, за которой кроется не вера в Божью милость, а слепая покорность властям предержащим.

Контекст «Исповеди» даёт возможность предположить, что преступление заключённого состоит в его связи с монахиней, а тайну он хранит только потому, что не хочет навлечь беду на возлюбленную. Любовь для него – большая ценность, порыв к которой остановить невозможно. Мы не знаем характера этого чувства и то, сколько в нём страсти, а сколько – самоотверженности. Однако в данном случае главным становится не авторское или читательское восприятие любви, но ощущение персонажа, который возводит её в абсолют. Герой говорит даже о том, что, попади он в рай, у священных врат обязательно спросил бы, пребывает ли в обители Бога его возлюбленная. Безусловно, процитированные слова идут от гордыни, но одновременно они – проявления юношеской импульсивности, необоримости горячих чувств. Слова приговорённого к смерти – это последний крик души, желание объяснить происшедшее хотя бы в глазах единственного слушателя.

Так, в данной поэме выражается мысль автора о том, что земной суд неспособен понять истинные мотивы осуждённых, проникнуть в тайны их внутреннего мира; он, как правило, вступает в противоречие с Божьим Законом. Подлинно праведным и милосердным автор считает только Высший Суд Бога.

Таким образом, в ранних поэмах М. Ю. Лермонтова концепт-пара земля – небо составляет оппозицию, накладываясь на такие противопоставления, как неправедное – справедливое и низменное – высокое.

Список литературы:

1. Зябрева Г. А., Капустина С. В. «Концепт» в литературоведческом дискурсе (на материале творчества Н. В. Гоголя и Ф. М. Достоевского) / Г. А. Зябрева, С. В. Капустина // Концепт: грани понятия в современной науке [коллективная монография]. – Ногинск: Аналитика Родис, 2015. — С. 4-44.
2. Лермонтов М. Ю. Сочинения в двух томах. Том первый / Сост. и комм. И. С. Чистовой; Вступ. Ст. И. Л. Андроникова. – М.: Правда, 1988. — 720 с.
3. Лермонтовская энциклопедия [Электронный ресурс]. / Гл. ред. Мануйлов В. А., Редкол.: Андроников И. Л., Базанов В. Г., Бушмин А. С., Вацуро В. Э., Жданов В. В., Храпченко М. Б. — М.: Сов. Энцикл., 1981. Режим доступа: http://feb-web.ru/feb/lermenc/default.asp (дата обращения: 15.04.2018).