ХУДОЖЕСТВЕННОЕ СВОЕОБРАЗИЕ В ДЕТАЛЯХ И ПРОСТРАНСТВЕ В ПОВЕСТИ Н. В. ГОГОЛЯ «СТАРОСВЕТСКИЕ ПОМЕЩИКИ»

АННОТАЦИЯ

В статье рассматривается концепция еды, интерьера в пространстве в повести «Старосветские помещики» Н.В. Гоголя как основной из приемов поэтического изображения художественности.

ABSTRACT

The article is considered the concept of interior space in the story ‘Starosvetskiye pomeshiki’ of Gogol as the main of the metods of poetic image story.

Театральное искусство Гоголя не смогло не оставить впечатление на творческое мировоззрение писателя. Может по этой причине в его рассказах живописность описания имеет большое место. Все вставные элементы: пейзаж, интерьер, потрет, художественная деталь, особо в образе еды, имеют особенный гротеск, что очень близок для современного, постмодернизма, в котором мозаично, и даже хаотично собраны части композиции в виде «пазла». Можно связывать интерес и возврат современного читателя к творчеству Гоголя именно с этой точки зрения. Здесь был бы уместным пример из М. Булгакова. В «Театральном романе» он справедливо отмечает: «…Книжку романа мне пришлось извлечь из ящика. Тут мне начало казаться по вечерам, что из белой страницы выступает что-то цветное. Присматриваясь, щурясь, я убедился в том, что это картинка. И более того, что картинка эта не плоская, а трехмерная. Как бы коробочка, и в ней сквозь строчки видно: горит свет и движутся в ней те самые фигурки, что описаны в романе. Ах, какая это была увлекательная игра, и не раз я жалел, что кошки уже нет на свете и некому показать, как на странице в маленькой комнатке шевелятся люди. Я уверен, что зверь вытянул бы лапу и стал бы скрести страницу…» [2. с. 189]. Точно также в повести «Старосветские помещики» Гоголь использует в пространстве необычно богатую национальную материю, что структура повести становится одним из главных выразительных средств. Художественное пространство в произведении разделено на две части, что характерно для творчества писателя. В одной части детализация отходит на «второй план». Здесь место пребывания автора-повествователя. Его пространственная точка зрения. Часто повествователь себя в течение произведения «обличает»: «Я отсюда вижу низенький домик» [1. с. 13]; «я иногда люблю сойти на минуту в сферу этой необыкновенно уединенной жизни» (там же); «я думаю, что не имеет ли самый воздух в Малороссии какого-то особенного свойства, помогающего пищеварению, потому что если бы здесь  вздумал кто-нибудь таким образом накушаться, то <…>  очутился бы лежащим на столе».

Вторая часть - это мир самих образов – помещиков. Автор четко отмечает здесь границы повествователя и самих героев. Мир в представлении Афанасия Ивановича и Пульхерии Ивановны. Их дом привлекает читателя раздельностью от окружающего мира. Но заходя в глубь дома, чувствуется нарастающая недоступность к «внешнему миру»: «Я иногда люблю сойти на минуту в сферу этой необыкновенно уединенной жизни, где ни одно желание не перелетает за частокол, окружающий небольшой дворик, за плетень сада, наполненного яблонями и сливами, за деревенские избы, его окружающие,  пошатнувшиеся на сторону, осененные вербами, бузиною и грушами» [1, с. 13]. Ю. Лотман объясняет этот недоступность кольцеобразностью пространства [2, с. 197]. Сначала кольцо изб, последует за ним кольцо деревьев. Пространство зыбко связано с материальной стороной художественного текста. Образ еды становится самостоятельной, больше чем просто символ. Еда - это дух, это «герой», который имеет свою специфику. «Оба старичка, по старинному обычаю старосветских помещиков, очень любили покушать». Как считает Манн Ю. в повести «Следует описание всякого рода блюд и яств, с точным указанием времени о обстоятельств каждого приема пищи (Андрей Белый подсчитал, что Афанасий Иванович принимался за еду девять раз в сутки). Это настоящая «ирони-комическая» поэма еды, поглощения пищи» [2, с. 138]. Еда как бы от начала до конца «мягко окружает» повесть. Пространство с едой соединяется во единое целое. Во-первых, герои любят покушать и Афанасий Иванович «заедал грибками, разными сушеными рыбками и прочим», «он еще кое-что закушивал», во-вторых, это еще национальная культура, в которой изображается своеобразие кухни, объясняющая специфику национального сознания. Светлова И.В. В своей работе «Гоголь и онтологическая поэтика», говорит: «Карасев называет «образами» желудка, имея в виду гоголевские описания разного рода наполненных объемов. Общеизвестно, насколько тема еды/голода была важна для самого Гоголя (тут и его собственное обжорство, и аскеза в конце жизни). Перечисляя основные смыслы, сопутствующие понятию «желудок», можно получить набор их различных выражений. «Круг, закрытый или, реже, открытый объем, мотив переполненности/опустошенности, прямые упоминания о пище, ее приготовлении, голоде или сытости — вот тот исходный онтологический лексикон, на основе которого строятся гоголевские метафоры или иноформы желудка». В гоголевском тексте Карасев находит россыпь примеров того, как еда или непосредственно связанные с ней предметы принимают живейшее участие в развитии сюжета» [4, с. 1]. Живость образа здесь осуществляется в симбиозном развитии образа еды и героев. Как говорится в известном изречении, мы состоим из того, чего едим. Также Гоголь тесно связывая образ национальной кухни и людей, подчеркивает типичность национального характера. В повести «Старосветские помещик» чувствуется особый дух материального мира в воссоздании колорита реальной действительности Малороссии. Сама пара старичков и их описание автором как «Старосветских», обязывает дальше творца подтвердить свое заключение насчет этих старичков с фактами. Старинность изображаемых образов подтверждаются и главенствующим звеном в хозяйстве. Пульхерия Ивановна. Матриархат. Женщина хранительница очага и вся опора семьи, на которой и держатся остальные члены. Привязанность пары уже замечается после констатации факта о том, что у них не было детей и этот недостаток не влиял на счастье пары. Здесь важно отметить значение тяги к комфорту пожилых. В каждой комнате была печь, потому что они любили теплоту. Теплота внешняя и внутренняя. И гост, не пробовав кухню хозяйки не ушел. И если гость позволит себе попиршествовать на этом столе, то он может себя увидеть не в постели, а на столе. Снова выбор остается за человеком. Не только образ еды ярко ощущаются в произведениях Гоголя, но и желудка, который должны переварить ее, тоже просвечиваются для характеристики своих хозяев. Именно господин «средней руки», не так уж заметные собой помещики, жизнь которых бедным-то не назовёшь. Это обитатели «средней руки», в основном и были героями писателя и поражали с необыкновенными свойствами желудка. Но надо отметить различия процесса приема пиши и само описания пищи в повести «Старосветские помещики». Как говорится в работе Ю. Манна, прием пищи не имеет тот характер, что в описании Собакевича или еще других образов Гоголя, или же «характер» описания еды тоже не имеет каких-то оттенков обличительного сарказма, что бывает обычно у писателя. Это старое доброе описание, которая должно передать всю беззаботность и изнеженность жизни старосветских помещиков. Но участь их как и у всех людей пожилого возраста. Рассказ повествователя о молодом человеке, который так и старается, но не может закончить жизнь самоубийством, был средством для усиление мистификации, неизбежного рока в смерти старушки, которая была пред извещена котом, а затем и смерть Афанасия Ивановича, «вызванная» зовом жены. Люди, которые жили в довольстве и без забот вдруг ощутили приближение смерти и так же быстро и легко скончались, как и было в их жизни все в простоте и в легкости. А молодой человек, который несколько раз пытался приближаться к смерти, так и не достиг ее, так как смерть на него пока не поставил свою печать. В итоге можно сказать, что образ еды, которая часто приводился в произведениях Гоголя имеет особую функцию в повести «Старосветские помещики». Еда символ преданной и долгой любви, Афанасий Ивановичу припомнил светлую память именно еда. Слезы у него наворачиваются тогда, когда принесли кушанье, которое было самым любимым для Афанасия Ивановича, которого приготовила превосходно только Пульхерия Ивановна.

Список литературы:

1. Н. В. Гоголь. Миргород. Часть первая. Старосветские помещики. – М.: 2016-г. 491с.
2. Ю. В. Манн. Поэтика Гоголя. – М.: Сода. 1996- г. 463с.
3. Лотман Ю. В школе поэтического слова Гоголя. – М.: «Просвещение». 1998-г. 255с.
4. Светлова И. В. Гоголь и онтологическая поэтика. Новый мир. 2010-г