МЕНТАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ  УСЛОВИЯ  ВНЕДРЕНИЯ  ИНКЛЮЗИВНОГО  ОБРАЗОВАНИЯ  В  ЕВРОПЕЙСКОМ  СОЮЗЕ

Давыденко  Анна  Витальевна

канд.  филол.  наук,  доцент,  директор  Винницкого  социально-экономического  института  ВУЗ  «Открытый  международный  университет  развития  человека  «Украина»,  Украина,  г.  Винница

E-mail: 

MENTALLY  PSYCHOLOGICAL  TERMS  OF  INCLUSIVE  EDUCATION  IMPLEMENTATION  IN  THE  EUROPEAN  UNION

Hanna  Davydenko

candidate  of  philological  sciences,  associate  professor,  rector  of  Vinnytsia  Institute  of  Economics  and  Social  Sciences  of  Open  International  University  of  Human  Development  "Ukraine",  Ukraine,  Vinnytsia

АННОТАЦИЯ

Целью  статьи  является  исследование  основных  типов  ментально-психологических  условий  внедрения  инклюзивного  образования  в  наиболее  симптоматических  проявлениях  на  примере  конкретных  стран  Европейского  Союза.  В  результате  использования  структурно-функционального  анализа,  как  основоположного  метода  в  работе,  удалось  обозначить  ментальные  тенденции  отношения  к  инклюзии  в  современной  Европы.  Установлено,  что  ментальные  детерминанты  могут  определять  отношения  сообществ,  властных  структур,  отдельных  граждан  к  инвалидности.

ABSTRACT

The  aim  of  the  article  has  been  to  research  the  basic  types  of  mentally  psychological  terms  of  inclusive  education  implementation  in  the  most  symptomatic  displays  on  the  example  of  concrete  countries  of  the  European  Union.  The  structural-functional  analysis  has  been  used  as  the  basic  method  of  investigation.  As  a  result,  the  mental  tendencies  of  attitude  towards  an  inclusion  in  the  modern  Europe  have  been  specified.  The  analysis  results  show  that  the  mental  terms  can  determine  the  attitudes  of  associations,  imperious  structures,  and  separate  citizens  to  disability.

Ключевые  слова:  инклюзия;  инклюзивное  образование;  ментальность;  ментальные  детерминанты.

Keywords:  inclusion;  inclusive  education;  mentality;  mental  determinants.

Ментальные  особенности  европейцев  влияют  на  внедрение  инклюзивного  образования  опосредствовано:  они  определяют  отношение  отдельных  граждан,  сообществ,  властных  структур  к  феномену  недееспособности  и  через  это  отношение  влияют  на  разные  типы  принятия,  интегрированности  и  включения  молодых  людей  с  инвалидностью  в  образовательный  и  социальный  процесс.

Специфику  этнической  ментальности  народов  мира  широко  освещали  в  своих  трудах  отечественные  ученые  В.  Келле,  М.  Ковальзон,  А.  Уледов,  Г.  Крюк,  Л.  Николаева,  В.  Демичев,  В.  Толстых  и  зарубежные  М.  Блок,  Ж.  Лефевр,  М.  Аглон,  Е  ля  Лэ  Руа  Ладюри,  Л.  Февр,  Ж.  Лэ  Гофф  и  тому  подобное.  Все  они  сходятся  во  мнении,  что  менталитет  современных  европейцев  испытывает  значительные  превращения  в  результате  перехода  к  глобализированному  постиндустриальному  обществу.  Ученые  Л.  Бевзенко,  В.  Черновская,  В.  Петфиев  и  другие  отмечают  тенденции  потери  этнической  идентичности  и  дезориентацию  как  важные  характеристики  общественной  психологии  [7;  8]. 

В  рамках  сверхсовременной  синергетической  парадигмы,  которая  рассматривает  общество  как  сложную  многоуровневую  систему,  которая  развивается,  «менталитет  —  это  постоянно  действующее  активное  начало  в  его  (общества)  деятельности.  Это  своеобразный  фермент,  не  только  такой,  который  стимулирует  эту  деятельность,  но  часто  такой,  который  определяет  поведение  человека  и  его  отношение  к  окружающему  миру»  [9,  с.  45].

В  1993  году  в  Штутгарте  был  опубликован  научный  труд  профессора  П.  Динцельбахера  «Европейская  история  менталитета»,  авторами  которой  стали  свыше  тридцати  авторитетных  ученых,  которые  определили  21  группу  ментальных  признаков  современных  европейцев.  Среди  этих  признаков  по  крайней  мере  три  являются  определяющий  для  формирования  преимущественно  позитивного  отношения  к  людям  с  инвалидностью:  а)  представление  об  отношении  счастья,  радости  и  страдания;  б)  представление  о  соотношении  души  и  тела  (психосоматическая  целостность);  в)  представление  о  болезненности  и  ее  преодолении  (дефектность  биологического  механизма,  божье  наказание  и  тому  подобное);  г)  представление  о  цивилизованном  отношении  к  окружающему  миру  (моральность,  этикет,  терпимость  и  т.  д.)  [13,  с.  64—77].  Указанные  ментальные  признаки  объединяет  тот  факт,  что  отношение  к  этим  феноменам  является  глубинным  и  естественным,  в  связи  с  чем  инвалидность  представляется  как  одно  из  возможных  естественных  состояний  человека. 

Важным  моментом  при  выяснении  ментального  отношения  к  феноменам  человеческой  недееспособности  является  осознание  того,  что  ментальность  не  является  статичной  детерминантой  общественного  сознания  и  духовной  жизни,  особенно  относительно  человека  как  объекта  отношения.  Например,  В.П.  Бех  считает,  что,  опираясь  на  архетипы  и  характер  наций,  духовную  жизнь  «как  их  (людей)  жизнь,  включает  в  себя  коммуникацию  людей,  обмен  информацией,  формирование,  удовлетворение  определенных  потребностей,  их  непосредственное  общение»  [2].  Недееспособный  человек  имеет  внутреннюю  диаду  «потребность-коммуникация»,  на  основе  которой  ее  индивидуальность  имплантируется  в  сферу  общества. 

Культуролог  Г.М.  Васильева,  которая  изучала  историю  европейской  ментальности,  убедительно  доказывает,  что  характерной  для  архетипной  модели  мира  европейцев  является  оппозиция  «свой-чужой».  Европеец,  осваивая  универсум,  согласно  своим  индивидуальным  масштабам  очерчивает  в  нем  свой  микромир.  Он  дистанционирует  себя  от  других  по  схеме  «я-ты»  и  производит  к  этому  (чужому)  «ты»  определенное  отношение.  «Этот  другой  («ты»)  может  быть  другом,  и  тогда  он  включается  в  микрокосм,  получая  признак  «свой».  Другой  может  быть  врагом,  и  тогда  он  —  чужой  в  данном  микрокосме.  Оппозиция  «свой  /  чужой»  первично  была  связана  только  с  категорией  принадлежности  (а  на  языковом  уровне  —  притяжательном).  Потом  приобретает  семантику  в  оценочном  поле  «позитивный-негативный»  [3,  с.  77].

Автоматическое,  рефлекторное  включение  объекта  чужой,  —  в  нашем  случае  —  человек  с  психическими  или  физическими  изъянами,  —  осуществляется  на  уровне  стереотипов,  которые  можно  расценивать  как  коллективное  сознательное.  У.  Липпманн  в  труде  «Общественная  мысль»  (1922),  изучая  почву  общественной  мысли,  ввел  понятие  стереотипа  (ст.-греч.  stereos  —  твердый,  typos  —  отпечаток)  как  защитной  функции  психики,  которая  выступает  как  механизм  экономии  мышления  в  стрессовой  ситуации.  Это  —  схематические  конденсаты  представлений,  которые  имеют  эмоциональную  окраску:  «Стереотипы  служат  гарантами  нашего  самоуважения,  проектируют  на  внешний  мир  осознание  нами  собственной  значимости,  защищают  наше  положение  в  обществе  и  наши  права»  [6,  с.  108—109].  В  итоге  у  здорового  человека,  который  созерцает  инвалидность  другого,  зарождается  оценка:  «я  —  нормальный,  а  он  —  другой,  не  такой,  дефектный,  я  —  более  значимый,  чем  он»  и  т.  п.

Г.М.  Васильева,  анализируя  отражение  человека  в  сознании  и  ментальности  европейцев,  выделяет  такие  образы:  Homo  institutus  —  человек  первозданный;  Homo  traditionalis  —  человек  традиционный;  Homo  socialis  —  человек  социальный;  Нomo  mediocris  —  человек  обычный;  Homo  simplex  —  человек  простой;  Homo  faber  —  человек  мастер;  Homo  universale  —  человек  универсальный;  Homo  сordatus  —  человек  умный;  Homo  sapiens  —  человек  мудрый;  Homo  sapiens  occidentalis  —  человек  западный;  Homo  amans  —  человек,  который  любит.  Каждый  из  этих  образов  касается  стереотипной  оценки  инвалидности  в  сознании  европейца,  однако  наибольшую  роль  играет  антропологический  образ  Нomo  patiens,  sufferens  —  человек,  который  страдает,  терпит.  С  ним  связано  благоговейное  и  почтенное  отношение  к  людям  с  инвалидностью.  Глубинная  детерминанта  такого  образа  и  отношения  связана  с  тем,  что  в  Древней  Европе  священные  ритуалы  часто  были  связанными  с  жертвоприношением,  болью,  страданием,  потому  недееспособных  считали  божьими  людьми,  которые  имеют  особенное  откровение  с  высшими  силами  (Васильева  особо  акцентирует  на  родство  слов  откровение  и  кровь)  [3,  с.  127].

Специфика  ментальной  основы  отношения  европейцев  к  вопросам  инвалидности  и  недееспособности  заключается  в  опосредствовании  социумом,  средой,  воспитанием  и  моральными  стереотипами.  Как  отмечает  Р.О.  Додонов,  существуют  типологические  диапазоны,  в  пределах  которых  происходит  выбор  легитимных  норм  реакций  на  окружение.  Эти  диапазоны  являются  результатом  адаптации  глубинных  ментальных  архетипов  к  политическим,  социальным  и  естественно-историческим  условиям  («первая  и  вторая  природы»):  «Каждый  раз  «ментальный  багаж»,  который  достается  от  прошлых  поколений,  пополняется  и  корректируется  информацией,  полученной  в  результате  собственного  жизненного  опыта  представителей  этнического  сообщества»  [4,  с.  111].

Зато  на  таком  казалось  бы  деструктивном  фоне  наблюдается  структуризация  европейского  социума  в  плане  эмансипации  личности,  преодоления  стереотипов,  ее  реализации  и  самоутверждения.  Новой  традицией  как  физически  здорового,  так  и  человека  с  инвалидностью  становится  нахождение  своего  места  в  жизни  и  очерчивания  собственной  самоидентификации.  Чертами  новой  ментальности  европейца  становятся  национальная  мечта,  идентификация  личного  с  государственным,  вхождение  стратегий  глобализаций  в  личную  мотивационную  сферу  [8].

Важным  для  нашего  исследования  является  выяснение  архетипов  ментальности  европейских  народов,  которые  коррелируют  из  паттернами  поведения  в  общении  с  людьми  с  ограниченными  возможностями  и  отображают  стереотипы  отношения  к  ним.  Проанализировав  работы,  которые  касаются  ментальности  европейских  народов,  мы  выделяем  основные  (общие)  черты  (определяют  интенцию  европейской  личности  вообще)  и  специальные,  которые  оказываются  или  могут  оказываться  в  общении  с  людьми,  которые  имеют  особенные  потребности.  Так,  согласно  трудам  В.И.  Фокиной  и  Л.М.  Баткина,  наиболее  значимыми  идеями  европейской  ментальности  является:  а)  набожность,  которая  является  основой  личного  успеха;  б)  частновладельческие  интенции,  которые  воплощают  практицизм  и  духовную  самореализацию;  в)  индивидуализм  [1,  с.  14;  11,  с.  290—293].  Именно  последняя  черта  коррелирует  с  подавляющим  лояльным  отношением  к  людям  с  инвалидностью  и  недееспособным,  поскольку  предусматривает  примат  личности  перед  коллективом  или  обществом,  ее  самореализацию,  уважение  к  своему  и  чужому  самовыражению.

По  мнению  Р.А.  Додонова,  автора  монографии  «Теория  ментальности:  учение  о  детерминантах  мыслительных  автоматизмов»,  первой  надстройкой  ментальности  является  массовое  сознание,  в  котором  всегда  существует  опасность  поляризации  оценок  и  суждений:  «Массовое  сознание,  как  отмечалось,  всегда  было  склонно  к  схематизму  и  биполярности:  добро  и  зло,  честность  и  бесчестие,  верность  и  измена,  правда  и  ложь.  Поэтому  массовое  сознание  склонно  к  максимализму  в  оценках  и  требованиях.  Ему  свойственна  тенденция  к  биполярной  схеме  жизни.  В  нем  есть  или  только  добро,  или  только  зло  [4,  с.  206].

И.С.  Старовойт  отмечает,  что  в  современных  социально-политических  условиях  происходит  модификация  ментальности  в  странах  Запада,  в  частности,  отход  от  практицизма  и  установки  на  экономический  успех  [10].  Зарубежный  специалист  Г.  Ганс  по  этому  поводу  указывает,  что  в  этнопсихологии  европейцев,  невзирая  на  ассимиляцию  глобализации,  происходит  возрождение  этнической  идентичности,  которая  оказывается  не  только  в  символике,  но  и  ценностях  экзистенций  [7].  Отечественные  ученые  считают,  что  в  Европе  на  фоне  традиционных  черт,  предопределенных  биологическими,  географическими  и  социокультурными  факторами,  появляются  новые  —  результат  политизации  и  социализации  [5].  Именно  эти  черты  связаны  с  лоялизацией  отношения  к  людям  с  ограниченными  возможностями. 

Такая  лоялизация,  с  одной  стороны,  связанная  с  возрождением  аксиологии  религии,  социальной  группы  и  отдельного  человека,  с  другой,  —  с  глобализацией  ими  тенденциями,  которые  усиливают  самоидентификацию  каждого  человека  как  «человека  мира»  (за  М.О.  Шульгою).  Ученый  отмечает  стремительные  европейские  ментальные  тенденции,  которые  увеличивают  ценность  самобытности  лица,  ослабления  ее  самоидентификации  с  сообществами  среднего  звена  (коллектив,  социальная  группа),  роста  планетарности  мышления  и  ощущения  причастности  к  мировым  процессам  [12,  с.  48].  Это  способствует  самоутверждению  «недееспособных»  звеньев  общества  —  инвалидов,  сексуальных  меньшинств,  деструктивных  субкультур  и  т.  п.

Переход  от  терпимости  к  лояльному  отношению  относительно  инвалидов  и  недееспособных  в  Европе  связан  с  нарастанием  осознания  жизненного  выбора  для  каждого  человека,  провозглашение  свободы  индивидуальности  особенно  касательно  молодежи,  образование  и  самоутверждение  которой  и  является  предметом  данного  исследования.

Новым  ментальным  порождением  являются  коммуникационные  сообщества,  в  рамках  которых  индивид,  который  имеет  ограничение,  находит  свою  реализацию,  поддержку  и  одобрение  от  окружения.  Новейшие  школы  и  университеты  постепенно  становятся  социокультурными  реальностями  для  людей  с  инвалидностью  вследствие  коммуникационного  выравнивания  с  полноценными  людьми.  В  этих  рамках  выстраиваются  новые  благоприятные  поведенческие  и  знаково-символические  связки.  К  сообществам,  движениям  и  акциям  за  права  на  самоопределение  инвалидов  приобщаются  здоровые  люди,  производя  коллективное  сознательное,  что  обеспечивает  условия  самоидентичности,  как  для  физически  здоровых,  так  и  для  молодых  людей  с  физическими  ограничениями.  Феномен  сообщества  порождает  культуру  и  идентификацию  «я  —  такой,  как  они  (все)».

Завершающим  элементом  новых  ментальных  тенденций  самоидентификации  лица  и  ее  идентификации  другими  становится  выстраивание  мультикультурного  общества,  которое  охватывает  не  только  все  сферы  интеллектуальной,  экономической  и  духовной  жизни,  но  и  втягивает  в  коммуникационный  и  культурный  диалог  всех  членов  общества,  которое  стирает  грани  между  физическими  ограничениями  отдельных  его  членов.

Таким  образом,  мы  приходим  к  следующим  выводам.  Ментальные  детерминанты  могут  определять  отношение  сообществ,  властных  структур,  отдельных  граждан  к  инвалидности.  Основными  ментальными  тенденциями  современной  Европы  являются  а)  на  фоне  наличия  оппозиции  «свой-чужой»  возрождение  лояльного  отношения  к  инвалидности  как  одному  из  возможных  естественных  состояний  человека;  б)  развитие  и  изменение  ментальных  предубеждений  в  связи  с  глобализацией,  информатизацией  и  коммуниканизацией  мира,  в  котором  люди  с  инвалидностью  включаются  в  общий  полилог  благодаря  современным  средствам  и  воспринимаются  как  полноценные  участники  коммуникативного  процесса;  в)  тотальная  эмансипация  личности,  которая  выходит  из  всех  типов  зашоренности,  —  экономической,  социальной,  культурной;  г)  на  фоне  существующих  полярных  суждений  феномена  инвалидности  появляются  новые  ментальные  черты  политизации  и  социализации  человека  как  такового,  которые  способствуют  лоялизации  отношения  к  функционально  ограниченным  гражданам. 

Список  литературы:

1. Баткин  Л.М.  Европейский  человек  наедине  с  собой:  очерки  о  культурно-исторических  основаниях  и  пределах  личного  самосознания  /  Л.М.  Баткин.  М.:  РГГУ,  2000.  —  880  с.
2. Бех  В.П.  Содеpжание  социального  миpа  /  В.П.  Бех  //  Hова  паpадигма.  Вип.  4.  Запоpожье,  1997.  —  С.  3—10.
3. Васильева  Г.М.  История  европейской  ментальности:  Учебное  пособие  /  Г.М.  Васильева.  Новосибирск:  НГУЭУ,  2011.  —  228  с.
4. Додонов  Р.А.  Этническая  ментальность:  опыт  социально-философского  исследования.  /  Р.А.  Додонов.  Запорожье:  РА  «Тандем-У»,  1998.  —  191  с.
5. Кpесіна  І.О.  Укpаїнська  національна  свідомість  у  контексті  сучасних  політичних  пpоцесів  /  І.О.  Кресіна.  Автоpеф.  дис.  ...  д-pа  політ.  наук  /  HАH  Укpаїни.  Ін-т  деpжави  і  пpава  ім.  В.М.  Коpецького.  К.,  1999.  —  36  с.
6. Липпманн  У.  Общественное  мнение  /  Пер.  с  англ.  Т.В.  Барчуновой.  /  У.  Липпман.  М.:  Институт  Фонда  «Общественное  мнение»,  2004.  —  С.  18.
7. Многоликая  глобализация  /  Под  ред.  П.  Бергера  и  С.  Ханктинктона;  Пер.с  англ.  В.В.  Сапова,  под  ред.  М.М.  Лебедевой.  М.:  Аспект  Пресс,  2004.  —  379  с.
8. Основи  фрактальної  психології:  Проект  психоекологічного  оновлення  /  За  ред.  О.А.  Донченко.  К.:  Міленіум,  2006.  —  472  с.
9. Пригожин  И.,  Стенгерс  И.  Порядок  из  хаоса.  Новый  диалог  человека  с  природой.  /  И.  Пригожин,  И.  Стенгерс.  М.:  Прогресс,  1986.  —  432  с.
10. Старовойт  І.  С.  Збіг  і  своєрідності  західноєвропейської  та  української  ментальності:  філософсько-історичний  аналіз.  /  І.С.  Старовойт.  К.,  Тернопіль:  Танг,  1997.  —  256  с.
11. Фокина  В.И.  Политическая  ментальность  Украины,  России  и  Западной  Европы:  диалог  архетипных  основ  /  Теоретические  проблемы  этнической  и  кросс-культурной  психологи  /  Отв.ред.  В.В.  Гриценко.  Смоленск:  Универсум,  2010.  в  2  Т.  —  Т  1.  —  332  с.,  —  С.  290—293.
12. Шульга  М.О.  Етнічна  самоідентифікація  особи.  Дис.  у  формі  наук.  доп.  на  здобут.  ступ.  докт.  соціол.  наук  220001.  К.:  ін-т  соціол.  НАН  України,  1993.  —  50  с.
13. Dinzelbacher  P.  Europäische  Mentalitätsgeschichte:  Hauptthemen  in  Einzeldarstellungen.  Alfred  Kroner  Verlag.  Stuttgart,  1993.